У самого своего фон-гадского сердчишка хранил он, хотя и знал на память, берег, как бесценное сокровище, карту мира, на которой были с военной точностью обозначены места наибольшего скопления детей. «Подождите у меня, малюточки-деточки…»
И он продолжал путь на четвереньках.
Преодолев подъем, фон Гадке встал на дрожащие ножки и опять продолжал двигаться вперед, поражаясь после каждого шага тому, что не упал. Временами он терял сознание, но, очнувшись, с гордостью и радостью обнаруживал, что идет, идет, идет… А потом он полетит, полетит, полетит… нажмет рычаг, и огромная бомба помчится к цели… Ах, как замечательно! Много-много детей погибнет!
Его совиные глаза уже видели впереди огни города. Сколько там еды! Пищи сколько! Очень острые боли в пищеварительном аппарате стали просто невыносимыми. Больше всего фон Гадке боялся, как бы он машинально не начал есть сам себя.
Рассудок у него помутился. Ножки переставлялись сами собой. Ручки сами собой размахивали. Шагал он военным шагом. Совиные глаза уже ничего не видели. Длиннейшие уши ничего не слышали. Острейший нос ничего не унюхивал. Широченный рот был широко раскрыт. Пищеварительный аппарат работал вхолостую, жадно и больно перегоняя большие количества воздуха.
Организмик фон Гадке вел своего владельца на запах съестного. Пахло любимым шпионским блюдом — сосисками с кислой тушеной капустой.
Ножки заработали быстро-быстро, ручки замахали чаще-чаще. Широченный рот раскрылся еще шире. Пищеварительный аппарат замер, приготовившись к большой работе.
Очнувшись, фон Гадке увидел огромный плакат:
ГОСПОДИН
ОБЕРФОБЕРДРАМХАМШНАПСФЮРЕР
ФОН ГАДКЕ ПОДВЕРГНУТ
ПОЧЕТНОЙ СПИРТИЗАЦИИ!
Благодарные потомки-подонки
будут помнить о нем
несколько десятков лет!
Оказалось, что он попал в шпионский ресторан «Руки хох!», где собрались старые шпионы на вечер, посвященный памяти знаменитого фон Гадке. Он, никем не замеченный, прошел к свободному столику, на котором высилась груда сосисок с кислой тушеной капустой. Ручки его начали быстро складывать еду в широко раскрытый широченный рот.
Вокруг раздавалось громкое чавканье, а сквозь него голос:
— Из всех нас он был самый шпионистый шпион. Он принес людям столько горя, сколько не смогли принести мы все, вместе взятые. Жаль только, что он подвергся почетной спиртизации, не успев свершить главного дела своей жизни. Он ушел на тот свет с пустыми ручками. Несколько десятков лет он будет для шпионов положительным примером. Майль!
— Фиг майль! Фиг майль! Фиг майль! — хором ответили старые шпионы.
Проглотив к этому моменту все сосиски и всю кислую тушеную капусту и облизав блюдо, фон Гадке бодро крикнул:
— Я жив! Я не заспиртовался! Сам майн бог привел меня сюда! Я против моей почетной спиртизации! Я не могу больше ждать, когда же наконец начнется новая большая война! Дайте мне самолет с бомбой, и я шарахну ее куда следует! Майль!
— Фи-и-и-иг… ма-а-а-а-айль… — нестройным, негромким и неуверенным хором отозвались старые шпионы.
— Бомбу! Самолет! Бомбу! Самолет! Шарахну! — И фон Гадке принялся за новую груду сосисок с кислой тушеной капустой. — Мир давно не вздрагивал от огромного страха! А я — его — вздрогну!
Ответом ему было только громкое чавканье.
Самый старый шпион сказал:
— Если ты избежал почетной спиртизации, значит, ты не выполнил приказа командования. Ты предатель.
— Ты предатель, — глухо повторили старые шпионы.
Фон Гадке разделался уже с третьей грудой сосисок, сглотал всю кислую тушеную капусту и яростно заговорил:
— Еще вопрос, кто предатель! А вы жалкие трусы! Бездельники и тунеядцы! Как вы можете спокойно есть сосиски с кислой тушеной капустой, когда в мире еще смеются дети? Скоро они подрастут и дадут нам жизни! Нельзя ждать, когда они подрастут и поумнеют. Дайте мне самолет с бомбой, и я ахну ее куда следует!
— Ты не выполнил приказа Центрхапштаба, — упрямо сказал самый старый шпион. — Ты должен храниться в банке со спиртом. Там в честь тебя стоит почетный караул из молодых кадров. А ты живой. Позор с безобразием!
— Не хотите мне помочь — не надо! — рявкнул фон Гадке. — Я сам достану самолет с бомбой! Вы обо мне еще услышите! Сосисочники вы несчастные! Капустники вы старые!