В дверях показались солдаты из охраны Центрхапштаба. Они расступились, и в зал вбежал барон Баран, закричал:
— Взять его!
ФОН ГАДКЕ ОЧЕНЬ ЛОВКО ВЫПРЫГНУЛ В ОКНО.
ГЛАВА №48
Старший санитар Тимофей Игнатьевич применяет метод физического воздействия на организм офицера Лахита
ПОРАЗИТЕЛЬНАЯ БЫСТРОТА, С КОТОРОЙ ВЫЗДОРАВЛИВАЛ ОФИЦЕР ЛАХИТ, объяснялась тем, что старший санитар Тимофей Игнатьевич втайне от медицинского персонала применял метод физического воздействия на заднюю поверхность шпионского организма.
Он, то есть старший санитар Тимофей Игнатьевич, брал ремень, проникал в палату и производил, как он выражался, санитарную обработку пациента.
Пациенту, естественно, было больно, и он, естественно, пытался вырваться, прыгал, бегал, скакал, а движения, тем более резкие, — одно из средств борьбы с ленью.
Вот и получалось, что комплексное использование обыкновенного ремня с научными методами давало наибольший эффект.
Однако первым из троих, зараженных балдином, поправился лейтенант Васильков. В одно прекрасное утро он проснулся, полежал еще немного не двигаясь, лотом встал и сам себе шепнул:
— Кажется, я чем-то был болен.
— Дорогой мой Юрочка! — растроганно воскликнул Моисей Григорьевич, увидев его. — Вы первый, кого я вылечил от заболевания ленью, вызванного введением в кровь препарата балдина!
— А что это такое!
— Со временем узнаете.
На другой день выздоровел офицер Лахит. Произошло это следующим образом.
Не надо забывать, что по специальности офицер Лахит был проныра. И едва только его сознание стало к нему возвращаться, он сразу начал хитрить. Он уже кое-что понимал, но вида не показывал. Сквозь огромную лень все настойчивее в голову пробивалась мысль о какой-то опасности.
Офицер Лахит очень боялся старшего санитара Тимофея Игнатьевича, и это ощущение явилось как бы первым шагом к выздоровлению. С каждым сеансом санитарной обработки задней поверхности организма офицер Лахит все больше приходил в себя. И однажды он дал старшему санитару Тимофею Игнатьевичу такую сдачу, что тот бухнулся на пол без памяти, а от сильного и резкого движения из организма больного выскочили остатки лени.
Хорошо еще, что тут же подоспела охрана.
И хотя старший санитар Тимофей Игнатьевич применял ненаучный метод лечения пациента, он, пациент, выздоровел, а сторонник метода физического воздействия на организм с этого дня гордо именовал себя жертвой науки.
Моисей Григорьевич сразу догадался о том, как в действительности протекал курс лечения, но все-таки радовался. Вполне может быть, что старший санитар Тимофей Игнатьевич сделал какой-то маленький вклад в науку, хотя и ненаучным путем.
Но был ведь еще один больной, лечение которого пока не давало никаких результатов!
Но вот беда: лень-то у каждого своя! Предположим, если грипп или там ревматизм (или насморк хотя бы) имеют какие-то одинаковые признаки и требуют примерно одинаковых методов лечения, то лень-матушка, повторяю, у каждого своя. И к каждому лентяю надо найти, как говорят специалисты, индивидуальный подход и методы лечения. Ленивую Тамару надо лечить несколько иначе, чем, к примеру, ленивого Алешу.
Когда-нибудь, со временем, наука, конечно, добьется успеха в борьбе с ленью. Но ведь пока она этого добивается, может произойти масса неприятнейших событий. Например, вы, держащий данную книжку в руках, возьмете да и станете на горе всем родным и близким — тунеядцем! Вот какое серьезное создалось положение…
В организме Толика Прутикова образовалось два вида лени: одна — его собственная, и вторая — которая развивалась под действием балдина. Моисей Григорьевич старался вернуть мальчику вкус к пище, осознанное удовольствие двигаться. Этим да еще многочисленными вливаниями крови людей энергичных и деятельных предполагалось удалить из детского организма оба вида лени.
Утром санитары с трудом будили мальчика и несли его под холодный душ.
Затем Толика сажали в специальное кресло для кормления, в так называемое кормокресло. Руки вставлялись в зажимы, под подбородком укреплялось жевательное устройство. Включался мотор, и аппарат заставлял Толика брать пищу, класть ее в рот, жевать. На мгновение через горло мальчика пропускался ток высокого напряжения, вызывал короткую спазму — пища проглатывалась.