— Это я с ума сойду… — прошептала мама, которая до сих пор молчала. — Это меня к психоневропатологу придется вести, а может быть, и везти. Как можно с серьезным видом говорить о чудовищных глупостях? Какая собака? Зачем собака? Кого ловить? Зачем ловить? Когда ловить? Кому ловить? Где ловить?
— Бабушка! Мамочка! Папа! — Толик несколько раз хныкнул, намереваясь громко и долго поплакать, чтобы разжалобить родителей, но хнык в плач не превратился, и мальчик тогда проговорил уже грозно: — Никто не имеет права запретить человеку быть бдительным! Служебная собака не забава, а друг человека, который хочет поймать шпиона! Ну как вы не понимаете, что, если я поймаю вражеского агента, то сразу перестану кричать по ночам…
— Умница ты моя золотая! — нежно прошептала бабушка. — Достанем мы с тобой собаку, не беспокойся. Супом ее кормить будем. Все равно супы у нас часто прокисают. Спать она будет на кухне под столом. Все получается замечательно!
— Как хотите… как хотите… — бормотала мама. — Но я не вынесу… не выдержу… Собака под столом! Ужас! А если она окажется бешеной?
— Всем уколы сделают, — объяснил Толик. — Штук по двадцать. И ничего страшного.
— Разговор окончен, — очень грозно сказал папа. — Отныне никаких собак и никаких шпионов. С завтрашнего дня начинаю тебя перевоспитывать.
До самого рассвета не мог Толик заснуть! Подумайте-ка внимательнее, войдите-ка в его положение! Была у человека мечта. Эх, какая это была мечта! Пальчики оближешь! Волосы дыбом встанут! Мороз по коже! Не то что у некоторых!
А его за эту мечту, извините, может быть, в психи запишут…
Толик вздохнул так тяжело, что из груди его вырвался стон, а на глаза навернулись слезы обиды. Проглотив, как говорится, эти слезы, он с горя чуть не залаял: до того ему захотелось сейчас же, немедленно погладить свою служебную собаку, скомандовать ей «Ищи!» и отправиться на задание — ловить шпиона. Но Толик, конечно, не залаял, а лишь вздохнул несколько раз.
— Чего не спишь? — сквозь сон спросила бабушка, услышав, как тяжко вздыхает внук. — Давай уедем в деревню к моей сестре, лови там шпионов сколько хочешь. Никто тебе мешать не будет. Вволю наиграешься.
— Не понимаете вы меня! — жалобно прошептал Топик. — Да не играть я хочу, а по-настоящему я хочу шпионов ловить! Я Родине пользу хочу принести. Настоящего агента иностранной разведки хочу задержать! Врага! Шпиона империалистической державы!
— Это я понимаю, — с большим уважением проговорила бабушка. — Только не знаю, чем бы тебе помочь. Ты, главное, пока хорошо учись. Макулатуру эту самую сдавай с металлоломом. Мускулатуру эту самую развивай. А в свободное время по сторонам смотри. Авось, и попадется тебе какой-нибудь шпион.
«Да, положение, — с тоской подумал Толик. — Никто меня не понимает… И ведь что обидно! Вот сейчас, в этот самый момент, где-то недалеко, совсем, может быть, рядом, спокойненько действует шпион. А мне даже из дома выйти нельзя!»
Толик уснул в тот самый момент, когда зазвенел будильник, и, конечно, не слышал, как в комнату вошли родители, как они его, бедного, бранили и как бабушка его, любимого, защищала.
И все бы еще закончилось благополучно, если бы в это самое время Толик не закричал на всю квартиру невероятно истошным голосом:
— Руки вверх! Ни с места! Стреляю без предупреждения и без промаха! Руки вверх! Руки вверх!
— Прекрасно, — сквозь зубы сказал папа. — К психоневропатологу сегодня же, негодник!
ТОЛИКУ БЫЛО ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО.
ГЛАВА №4
Страдания пожилого агента ЫХ-000
И ЕЩЕ ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ В ЭТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ БЫЛО ТОЖЕ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО.
Опытнейший агент шпионской организации «Тигры-выдры» по имени Фонди-Монди-Дунди-Пэк, зашифрованный под индексом ЫХ-000, вот уже семнадцатые сутки дрожал от страха…
Откуда пришел этот страх, пожилой шпион не знал.
Ни разу в жизни никого и ничего он не боялся. Его десятки раз сбрасывали кромешной ночью на парашюте, шесть раз в море — с аквалангом; из него, из Фонди-Монди-Дунди-Пэка, врачи извлекли двадцать три пули и одиннадцать осколков; тридцать четыре раза он был в смертельной и сорок два раза в почти смертельной опасности; за ним сотни раз гнались
пешком,
БЕГОМ,