— Ну, а как суп?
— Душа больше желудка радуется. Только я в супе поджаренный лучок уважаю.
И они начали обстоятельно, со знанием дела обсуждать различные кулинарные тонкости.
Так вот и текла жизнь до приезда мамы. Она вернулась загорелой, помолодевшей, поздоровевшей и — недовольной до внешне заметного раздражения.
— Представьте себе, я ни капельки не отдохнула, — заявила она, — ни на вот столечко не поправилась, почти не загорела и чувствую себя значительно хуже, чем до отъезда отсюда туда.
— Извини, — удивленно сказал папа, — но твой внешний вид свидетельствует прямо о противоположном! Ты просто расцвела.
— Нельзя судить о человеке только по внешнему виду!
— Кормили, что ли, некачественно? — спросила бабушка. — Погода дождила? Море пересоленное или недосоленное попалось?
— Там было много детей, — нервно объяснила мама, — и, представьте себе, у всех дети как дети. У всех бабушки как бабушки.
— А мамы как мамы там встречались? — сразу обиделась Александра Петровна.
— Я о другом! Все балуют детей, и дети растут нормальными! А я как вспомню… так весь загар сойдет. Что с моим сынулей?
— Поправляется, — озадаченно ответил папа. — Уже принимает пищу, двигается. Немного разговаривает. Один раз рассмеялся.
Папа Юрий Анатольевич, жалея свою жену (она же мать его несчастного ребенка!), не сказал ей всей правды. И правда эта, как всякая правда, могла напугать. А человек только что вернулся из отпуска, пусть хоть день проживет, не зная, что же творится с его сыном.
Но мама есть мама: она предчувствовала, что с ее сыном творится что-то очень и очень неладное.
— Ужас! — прошептала мама. — Разве я виновата, что все силы и время отдавала чужим детям? Но почему другим детям достаточно одной бабушки, и больше они ни в чем не нуждаются?.. О, ты, мама, вернулась к своим обязанностям? — спросила она, попробовав суп. — Наконец-то!
— Это моя работа, — скромно сообщил папа.
— Не смеши меня.
Александра Петровна и Юрий Анатольевич переглянулись и промолчали, ничего не стали ей объяснять. Она с курорта, устала, пусть отдохнет, придет в себя.
Но в тот же день в семье начались осложнения. Узнав о научной регистрации ленивых и склонных к лени детей, мама предельно возмутилась:
— Какая бесчеловечная нелепость! Неужели мы должны и бедного Толика за… это… регистрировать?
— Да, это наш долг и наше спасение, — ответил Юрий Анатольевич, сразу приготовившись к тяжелому разговору. — Неверным воспитанием мы искалечили ребенка и…
— Кто искалечил? Я лично его почти не воспитывала. Это вы с бабушкой довели ребенка до областной психиатрической больницы!
— Хорошо, мы с бабушкой. Тогда ты нам и впредь не мешай его воспитывать.
Не буду передавать этого длинного и действительно тяжелого для всех разговора, который все равно ни к чему не привел — каждый остался при своем мнении.
Особенно была недовольна мама. Тоном, не терпящим даже самого маленького возражения, она заявила:
— Теперь моя очередь воспитывать сына. Я лучше вашего знаю детей, не первый год работаю в школе с большим контингентом учащихся.
Такого решения никто не ожидал, может быть, даже и сама мама, а поэтому оно вызвало сначала сильное недоумение, А ЗАТЕМ НЕ МЕНЕЕ СИЛЬНУЮ РАСТЕРЯННОСТЬ.
ГЛАВА №54
Отчаянные попытки фон Гадке сделать человечеству, хе-хе, большую пакость и гибель фон Гадке в верхних слоях атмосферы
ВЫПРЫГНУВ ИЗ ОКНА ШПИОНСКОГО РЕСТОРАНА «РУКИ ХОХ!», чтобы вторично избежать почетной спиртизации, господин оберфобердрамхамшнапсфюрер фон Гадке уже в воздухе понял, что сейчас разобьется и останется от него только мокрое местечко.
Третий этаж плюс асфальт.
Но успел он подумать и о том, что умирать он не имеет никакого морального права. Не было смысла всю жизнь отдавать борьбе с людьми и детьми, достичь в этой борьбе ряда успехов, избежать почетной спиртизации, поприсутствовать на вечере в честь своей собственной смерти, убедиться, что старым шпионам — коллегам по профессии, — не дороги твои идеалы, а дороже сосиски с кислой тушеной капустой, смело и ловко выпрыгнуть в окно и — вот на тебе! — погибнуть, хряпнувшись об асфальт.
Ох, как ему нужен самолет с большой бомбой! А куда ее шарахнуть, он знает. Только ему одному известны места самого наибольшего скопления детей на нашем земном шаре!
Но сначала надо еще выжить, чтобы не дать жить другим.