С демократами, терявшими к нему доверие, диалог не получался. Хотя Горбачев, отличаясь от своих предшественников, намеревался заручиться определенной поддержкой интеллигенции. Только не очень знал, как этого добиться. Преградой вставало номенклатурное прошлое.
Когда-то меня поразило, что на политбюро, на заседаниях сановно-бюрократической верхушки он всем "тыкает", а к нему обращаются на "вы". Не верилось даже. Мемуары Ельцина подтвердили. Теперь это — общеизвестный факт, помогающий кое-что понять в поведении и психологии Горбачева.
Жесты по отношению к интеллигенции он делал, до поры до времени прислушивался, видимо, к советам А.Яковлева. Но встречи с творческой интеллигенцией все больше выказывали свою нарочитость, никчемность. Визит к 90-летнему Л.Леонову коробил искусственностью, показушностью. Чувствовалось, кстати, что Горбачев либо не читал, либо подзабыл леоновские романы. И зачем при такой почти интимной встрече должны присутствовать телевизионщики?
Горбачев не находил, по-моему, до сих пор не находит общего языка с интеллигенцией. Мешает не только недостаток культуры, вкуса, но и вещи, быть может, более глубинные.
Еще задолго до августовских событий у "Белого дома" Ельцин "обошел" Горбачева и в этом. Хотя культурный уровень обоих лидеров более или менее одинаков — птенцы аппаратного гнезда. Но Ельцин стремился улететь подальше от этого гнезда, на наших глазах вырос в большого политического деятеля, не стесняясь учиться, подобрав умных, интеллигентных, высокопрофессиональных помощников, прислушиваясь к ним, к их критике.
Горбачев предпочел противоположное направление, благодаря чему и окружил себя преимущественно шушерой, создававшей обстановку, не слишком, видимо, обременительную для президента. Окружение работало на его понижение.
Меня лично не шибко убеждают уверения Горбачева, что он не дорожит властью. По-моему, очень дорожит. Но не брежневско-черненковская власть ему нужна. Нужна, и сильно нужна, власть не только должностная, но и опирающаяся на репутацию преобразователя, верного, однако, своему первоначальному социалистическому выбору.
Желание сильной власти, на мой взгляд, во многом диктовало его позицию в проблеме: центр — республики. Как политик, он должен был сознавать обреченность своей позиции. Как человек, не мог с этим смириться. Извечные человеческие слабости брали верх над политической мудростью. Возможная в перспективе роль рисовалась ролью директора Каспийского моря. С капитанского мостика гигантского корабля — да в утлую кабину такого директора!..
Какие только кошмары он ни предрекал в случае обретения республиками независимости, чем только ни грозил, отказываясь видеть неизбежное, ответственно готовить к нему страну и самого себя.
Мне трудно было поверить, когда два почтенных человека, расположенных к Горбачеву, непосредственно с ним соприкасавшихся, независимо друг от друга разводили руками: он глух к иной точке зрения, кроме собственной. И оба, не сговариваясь, подтверждали: обаятелен, открыт для беседы, не чреватой разногласиями.
Да кто же не чувствует — обаятелен, способен полонить самых разных людей: академика Шаталина, президента Буша, экс-премьера Тэтчер.
И опять вопрос, нередко возникающий, когда думаешь о Горбачеве: как соотносится такое обаяние с прагматизмом политика, понимающего необходимость нравиться?
Не от предубежденности вопрос этот. Слишком часто срываясь, Горбачев утрачивает обаяние, выглядит бесцеремонным, грубым, и теряешься: каков же он на самом деле? Где кончается толерантность политика, провозгласившего новое мышление, и начинается большевистская нетерпимость?
Парадоксальность еще и в том, что гласность сняла препоны, ставящие Горбачева вне критики. В каком-то смысле Горбачев-человек опять стал жертвой Горбачева-политика. Кое-кто, пользуясь небывалой возможностью, позволял себе грубость, старался ударить побольнее.
Но удивительно другое: нахрапистое хамство "союзников" словно бы не задевало Горбачева. Любое замечание демократов вызывало бурное негодование. Выходит, "союзники" — тоже были "своими". Чем же, интересно? Имперскими притязаниями, солдафонской прямотой, скрадывавшей ложь? Какие струны в душе Президента отзывались на "правду-матку", выкладываемую "черными полковниками"?