— Ну а я о чем говорю? О каждодневных и объединенных усилиях. Вот я и примусь за дело еще до конца праздников, вместе с Гофманом, — расплылся в улыбке Вики. — А после праздников у меня будут еще помощники.
— Господин Пирэ…
— Да. Он главный. А вообще я могу рассчитывать по крайней мере на половину нашего класса, Рихтер тоже не против. Они за милую душу прочешут со мной все забегаловки.
— Вы сможете заниматься этим только до полдевятого. Чтобы в девять быть дома, — уточнил камердинер. — Так вот, господин Вики, для вас это скорее игра. У полиции задействован огромный аппарат, лаборатории, радиосвязь, центральная картотека, архивы — что вы противопоставите всему этому? Счастливый случай? Удачу? Согласен, и это нельзя исключить. Случай может помочь даже при самых современных методах, но рассчитывать только на везение не годится. Мой вам совет — бросьте эту затею.
— Понимаю, дело трудное, но кто, кроме меня, ближе всего оказался к нему? У меня ведь под рукой все рапорты и материалы…
— Они, — камердинер имел в виду, конечно, полицию, — еще ближе, чем вы, прямо-таки рядом.
— Посоветуюсь с Растером, он знает много всяких кабаков…
— Полицейским тоже известны кабаки. Они их регулярно обходят. Но почему у вас на уме одни пивные? А если убийцу найдут совсем в другом месте?
— Надо бы мне лично с Ваней посоветоваться, — сказал Вики с таким упорством и настойчивостью, словно дело шло о самом для него важном в жизни. — По-моему, он хорошо ко мне относится и поймет меня.
— Как же… — Камердинер разговаривал с Вики, сохраняя свою вальяжную медлительность. — Ему понятен энтузиазм молодости, возможно, он и сам в вашем возрасте был таким, пока не узнал подлинной жизни и не приобрел опыт. Но что он может вам посоветовать? Он сам нуждается в совете. Прошу вас, выбросьте из головы эту затею. Напрасная трата времени и сил. Преступника вам не найти…
Человек долго думает о чем-то, строит планы и вдруг понимает, что они неосуществимы. Естественно, он испытывает потрясение, по крайней мере жестокое разочарование. Вики смотрел на камердинера, не веря ушам своим, не в силах возразить ему. Горло перехватило. Вся выстроенная им система, собранная по кирпичику пирамида рушилась. Его план неосуществим? Значит, неосуществимо все, что следует из этого плана? Есть от чего впасть в отчаяние… На лицо его, до сих пор ясное, набежала тень.
Камердинер почувствовал, что в нем творится.
— Конечно, всякое бывает: мальчик открывает клад, спасает корабль от пиратов, убивает медведя — все это бывает… в романах. Молодые читают такие книги, у них разыгрывается воображение. Жизнь, однако, не совсем такая, как в детективных и приключенческих сочинениях. Понятно, я отнимаю у вас надежду. Но нужно посмотреть правде в глаза, и чем раньше, тем лучше. Иначе вас постигнет горчайшее разочарование. Убийцу вы не найдете, но, кто знает, может быть, его никто не найдет, даже полиция.
Наступила тишина. Вики с потемневшим лицом неподвижно глядел в пустоту. И вдруг, спохватившись, спросил:
А часто преступления остаются нераскрытыми?
Камердинер пожал плечами:
— Бывает. К примеру, дело Джека Потрошителя. Преступник принадлежал к какому-то знатному английскому роду. Сколько еще таких случаев! — Камердинер возвел очи гopé, оставаясь, по своему обыкновению, совершенно неподвижным. — Трудно сказать, каков процент нераскрытых дел. Среди них есть такие, в которых отсутствует логический мотив. Если кто-нибудь убит из ненависти, ревности, зависти… или с целью грабежа, или чтобы устранить опасного свидетеля, или же по каким-либо эмоциональным причинам, расследование не представляет трудностей. Часто мотивы раскрываются прямо на месте преступления, иной раз помогают результаты вскрытия или розыск лиц из окружения жертвы. Но убийства в Кнеппбурге и Цорне не поддаются никаким приемлемым мотивировкам, кроме единственной, пригодной для таких случаев: этот человек совершает преступления скуки ради, то есть он просто-напросто сумасшедший. Словом, случай из тех, что остаются нераскрытыми, а вы хотите посвятить себя безнадежному делу.
Вики поднял глаза на камердинера, тот уже не сидел, а стоял, опираясь на спинку за креслом, как за церковной кафедрой, и неподвижно смотрел куда-то в стену.
— Посудите сами, — перевел он наконец взгляд на Вики. — Мне известно немногое: донесения, которые я передаю из Полицейского управления господину советнику. Но все-таки, исходя из этого, сегодня можно заключить, что разыскиваемый Брикциус и есть детоубийца из Кнеппбурга и Цорна. Его настоящее имя, насколько я в курсе, — Стопек. Он был приговорен в Брюсселе к большому сроку. Подробности мне пока неизвестны. Он бежал из тюрьмы. Как и при каких обстоятельствах, мне тоже неизвестно. К нам пробрался тайно. Не ясно, кто снабдил его деньгами, одеждой и документами на имя Анатолия Брикциуса. Он три месяца свободно перемещается по нашей стране. Как полиция установила, что бежавший из тюрьмы Стопек и Брикциус — одно и то же лицо, и почему решила, что именно он совершил эти жуткие преступления в Кнеппбурге и Цорне, мне неизвестно. Ясно одно — выяснила она это лишь позавчера или дня два назад. Логично…