Особая, почтительная область была посвящена деревенскому фольклору. Прабабушка Игоря жила в деревне в 30 км от города, и отец с дедом и бабушкой часто там зависали, особенно летом. Добирались на дедовском Урале с люлькой, этот мотик застиг и сам Игорь. Только во времена Игоря Урал уже подрастерял свою мощь и все больше пылился в металлическом гараже за домом. Но пару раз, когда дед выкатывал мотоцикл, чтобы дать, по его выражению, просраться, Игорь получил свою порцию кайфа. Воспоминания об этих поездках он берег пуще, чем собственную жизнь. Потому что в этих воспоминаниях сохранялась жизнь чужая, жизнь деда. Пока жива память, дед тоже жив.
Тем более, Игорь уже давно удостоверился, что в его памяти кто-то бесцеремонно копается и вырезает куски. Все, что он мог, – вцепиться в самые ключевые воспоминания, чтобы самому не превратиться в Летучий Голландец.
– Прикинь, Игорюня, если бы мы на час позже выехали в тот вечер… По-любому Чужак бы нас поджидал где-нибудь на дороге. Я вообще не знаю, чего тогда предки копошились так долго, мы после 10 вечера только стартовали. Или отца на работу попросили выйти в выхи, и он только вечером вернулся, не помню уже. В общем, к деревне подъезжали, когда темень вокруг. Сейчас там вдоль дороги фонари, все чин-чинарем. Ну ты сам видел. А тогда… Хех. Топор можно было на темноту повесить, он бы и висел. Если вот так остановиться на дороге, да фару у мотика погасить, да на 10 шагов отойти – назад уже дорогу не найдешь. Кранты по-любому. Заплутаешь в темноте и в яму навернешься.
Мне, пацану, конечно, в кайф было в темноте ехать. Впереди только свет от фары, вокруг – темнота, я в люльке сижу, ощущения – как в космосе. Я как раз об этом подумал и башку задрал, чтобы на звезды посмотреть, в деревне они яркие, не такие, как в городе. Ну и увидел Чужака, как он падал. А потом и предки увидели, потому что света резко добавилось, как будто фонари включили. Только фонарей там не было, я уже говорил. Он над нами пролетел как раз. Мы о Чужаке тогда не думали. Вообще решили, что самолет падает, потому что он горел, этот объект в небе. Или нам казалось, что горел. Такая светящаяся блямба, как будто солнце падает. Свалился где-то в лесу, с той стороны деревни. Нам по первой показалось, что прямо в деревню и упал, мы издалека не поняли. Мать причитать начала. Типа, не дай Бог, на чей-то дом сверзился. Хотя если бы это был самолет, и он упал бы на деревню, там одним бы домом не обошлось. Еще я тогда о метеорите подумал, но решил промолчать, потому как мать охала, а батя губы закусил и тоже нервничал. Я уже сам им поверил, и когда мы к деревне подъезжали, я думал, там горящие руины будут. А еще подумал – пацан, фигли! – что фигово все это, потому как жрать охота, а если деревню разбомбили, то где пожрать?
Подъехали – деревня как деревня. Мужики, кто как раз курил в этот момент, или в тубзик шел, или просто во двор вышел, тоже видели хреновину в небе. Улетела в лес, там и упала. Взрослые выпили, обсудили, и решили, что не самолет это ни фига, а точно метеорит. Я с пацанами скорешился, и мы договорились завтра идти этот метеорит искать. А через два часа, когда все уже спать завалились, собаки завыли.
Псы в деревне лают – привычное дело, никто уже не обращает внимания. Сам, наверное, помнишь. Одна загавкает, и все за ней. Но в ту ночь никто не гавкал. Выли, как припадочные. Никогда не слышал, чтобы они так выли. Даже я проснулся, хотя вымотался, смотрю – а родители не спят. Сидят и вслушиваются. Я особо не испугался и снова заснул. А еще через час кто-то в двери долбиться начал. Не в смысле – в нашу, а во все двери. Утром уже выяснили, что в каждый дом этот Чужак долбился. Только никто ему не открыл. И мы не открыли. Ну его нафиг. Я уже во второй раз проснулся и, когда батю с ружьем увидел, вот тогда уже испугался. И не спал больше. Так и шастал этот Чужак из дома в дом, долбился. Спрашивали «кто?» – молчит. А чего он скажет? Чужак – он и есть Чужак. По-любому он на этой горящей штуковине к нам долбанулся. Вышел из леса и к нам в деревню попал.
А наутро канул. И не приходил больше. И собаки не выли в другие ночи. Ты прикинь, Игорюня, и мы ведь с пацанами назавтра поперлись в лес, штуковину ту искать. Хотя все ночью и собак слышали, и долбежку того придурка. Только никто не решился предложить, типа, давайте не пойдем. Стремно было, что другие зачмырят. А я сейчас думаю – никто бы не зачмырил, все бы только обрадовались. Но мы все равно ничего не нашли. И не наткнулись ни на кого. Даже если чего там и упало – не было уже, мы все облазали. Может, назад улетело, фиг его знает.
Это были истории, не обязательно связанные с детством. Они могли родиться на пустом месте – вчера, сегодня, сейчас. Отец выходил вечером в магаз за пивом, а когда возвращался, то Игорь с мамой узнавали, что вот сейчас он столкнулся с челом, которого не видел уже больше 10 лет, и с которым однажды вышла прикольная история. Или он возвращался с работы, и Игорь с мамой узнавали, что только что отец стоял в пробке, и пока он стоял в пробке, он увидел, как на другой стороне улицы грабят инкассаторов. И на следующий день на Яндекс.новостях впрямь появлялась заметка об ограблении. И Игорь с мамой удивлялись даже не тому, что отец постоянно попадает в какие-то переделки, а тому, что в видеоновостях не показали крупным планом его машину и его самого, кукующего в пробке, – с его-то «попаданием» на сенсации.