«Больше я никогда не опоздаю. Того кошмара мне хватило на всю жизнь».
«А что, если это был только сон? Все бы за это отдал!»
Фан Му тихонько бормотал себе под нос, глядя на огонь, отблески которого освещали его лицо — отрешенное, словно у спящего. По его щекам лились крупные слезы. Он не вытирал их, и они капали на крышу.
Порыв ветра взметнул тлеющий пепел. Несколько хлопьев попали Фан Му на лицо. Вытирая их, он испачкал руку черным. И подумал, что его лицо сейчас выглядит не лучше.
Тихонько усмехнулся.
«Это ты сделала, Чен Си? Ладно-ладно, я не буду плакать».
Фан Му встал и подбросил еще похоронных денег в огонь. Поглядел на сигарету — она уже дотлевала.
Он прикурил для Ван Чжан другую. И еще одну для себя.
Огонь постепенно догорел, осталась лишь кучка золы. Фан Му присыпал ее песком, а потом взял из пакета еще пачку денег и поджег.
Угол крыши осветился снова. Глаза у Фан Му уже высохли, губы сжались, брови сдвинулись на переносице. Лицо его было непроницаемым.
«Сун Мей, я пришел повидаться с тобой».
Он не особо любил Сун Мей, но не мог отрицать, что она дважды спасла ему жизнь. И какая страшная ей выпала судьба!
В любом случае, жизнь всегда заканчивается, рассыпается пеплом. Пепел рассеивается в воздухе, и приходит забвение.
«Там, в следующей жизни, тоже есть любовь. Так что постарайся быть счастливой».
Последнюю пачку Фан Му долго держал в руках. И только когда огонь почти догорел, бросил ее туда.
«Надеюсь, и ты найдешь свое счастье, Ву Хан».
До своей комнаты Фан Му добрался совсем без сил. Тем не менее его душа была спокойна: каждый раз, когда он проделывал свой погребальный ритуал, становилось легче на сердце.
Фан Му присел на рабочий стул. Свет луны лился в открытое окно. Мягко, незаметно он обволакивал его, делаясь почти осязаемым. Легкий ветерок обдувал лицо, лаская и освежая. Это было чудесно — словно что-то проходило сквозь него, оставляя его прозрачным и чистым. Юноша прислонился виском к стеклу. Веки отяжелели…
Не прошло и нескольких минут, как он, вздрогнув, проснулся.
Ду Ю разговаривал во сне: «Ребрышки в этом кафе отменные!»
Фан Му размял шею и потянулся включить компьютер.
Тот тихонько зажужжал; Фан Му открыл на жестком диске папку, озаглавленную «Ма Кай». Голубой отсвет экрана упал на его лицо — глаза снова были холодные, настороженные и предельно внимательные.
Глава 8
Счастье
— А, это ты! Заходи-заходи.
— Я вас не отвлекаю?
— Нисколько. Воды?
— Да. Спасибо.
— Книги прочитал?
— Да, я в общем-то пришел их отдать…
— И как тебе? Что-то понял?
— Немного. Они сложные.
— Это нормально. Книги и правда сложноваты для тебя. Как дела в последние дни?
— Хорошо.
— С виду не скажешь… То же самое, что раньше? Тот страх?
— Ну… да.
— Может, тогда расскажешь, чего ты боишься?
Нет ответа.
— Посмотри на меня. Надеюсь, ты мне доверяешь. Я могу тебе помочь.
Студент вздохнул.
— Ладно. Я… я боюсь переклички.
— Переклички?
— Странно, правда же?
— Да нет, ничего странного. Я как-то знавал парня, который боялся в одиночку переходить по мосту.
— Серьезно? Боялся мостов?
— Именно. А потом и по узким улицам отказался ходить один. Пришлось жене его сопровождать.
— Но почему? Это тоже такая фобия?
— Совершенно верно. По сути, еще одно проявление агорафобии. С младенчества его баловали. Все делали за него, а после свадьбы он полностью полагался на жену. Так у него развилась подсознательная потребность находиться с ней рядом, как у ребенка. Но сознание отказывалось признавать такую инфантильность, поэтому агорафобия стала для него способом принудить жену никуда не отходить.
— Его удалось вылечить?
— Удалось. С применением медикаментозных препаратов и поведенческой терапии. Теперь он полностью здоров.
— Значит, чтобы поправиться, ему понадобились лекарства?
— Конечно. Так как насчет тебя? Расскажешь, почему ты боишься перекличек?
— Честно говоря, я и сам не знаю.
— Серьезно? В таком случае, когда ты начал бояться?
— Хм… и этого я не помню. Простите.
— Не беспокойся. Давай, ляг на кушетку. Как тебе, удобно?
— Да, очень удобно.
— Хочешь послушать музыку?
— Хорошо.