Максим Юрьевич Анисимов
ИСТОЧНИКИ О СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ В АРХИВЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Семилетняя война в России война малоизвестная и малоисследованная; до последнего времени ей были посвящены всего две монографии: в XIX в. трехтомный труд полковника Дмитрия Масловского[178] и в середине XX – историка еще дореволюционной школы Николая Коробкова[179], обе они касаются боевых действий русской армии. О причинах войны и ее роли во внешней политике России информации в них очень мало.
Из-за отсутствия исследований российских дипломатических документов времен Семилетней войны и опоры в этом на мемуары и иностранные исследования XIX в., в России сложилось представление о том, что эта война была случайной для России, что правительство Елизаветы Петровны было втянуто в нее своими союзниками вопреки русским интересам.
В 1912 г. Русское историческое общество опубликовало в своем сборнике[180] протоколы Конференции при Высочайшем дворе, коллективного органа, созданного в 1756 г. для руководства военными действиями в намечавшейся войне России с Пруссией. В этих документах можно было увидеть, что еще до начала Семилетней войны Россия стремилась к войне против Пруссии, определила свои цели и интересы в ней.
Однако в самой России публикация этих протоколов была практически не замечена историками, чему, вероятно, способствовало скорое начало Первой мировой войны и последующая революция и Гражданская война.
На Западе с 1950‐х гг. знакомство с протоколами Конференции вызвало своеобразную революцию в устоявшихся представлениях о зависимой роли России в начале Семилетней войны: с этого момента представление о том, что Россия имела в войне свои интересы, стремилась к войне и была одним из самых активных участников подготовки этого масштабного конфликта, стало общепризнанным[181].
В СССР, а затем и Российской Федерации новые исследования иностранных историков также оказались не востребованы, вероятно в связи с отсутствием специалистов по истории елизаветинской внешней политики. Холодная война, отечественная ведомственная секретность и языковой барьер мешали иностранным историкам изучать русские источники, прежде всего дипломатические, о важности исследования которых относительно выяснения подлинных причин Семилетней войны писал, например, немецкий историк Михаэль Мюллер[182].
Что же могут сказать документы Архива внешней политики Российской империи МИД России об участии России в Семилетней войне в целом?
Прежде всего, документы АВПРИ освещают причины русского участия в этой войне, что имело долгую предысторию. Н. Н. Яковлев посвятил свою работу участию России в «Дипломатической революции», рассмотрев документы фонда АВПРИ «Сношения России с Англией» за 1755−1756 гг., то есть время самой «Дипломатической революции»[183]. Однако даже сами переговоры, приведшие к заключению англо-русской субсидной конвенции, толкнувшие Лондон на заключение Вестминстерского договора с Пруссией, начались в 1753 г., а стремление русского двора воевать именно с государством Фридриха II, что и привело к разногласиям России и Британии при подготовке субсидной конвенции, появилось еще раньше: Россия стала готовиться к войне с Пруссией в 1745 г.
По дипломатическим документам АВПРИ можно проследить, как с 1741 г. русские дипломаты стали присылать в Петербург все более тревожные известия о росте могущества Пруссии, которая в 1740 г., выступив против прежде мощной Австрии, сокрушила ее, тем самым разрушив веками устоявшийся баланс сил в Центральной и Восточной Европе. Наряду с Австрией, одной великой европейской державой стала подниматься и другая, непредсказуемая и агрессивная Пруссия под властью Фридриха II. С 1744 г. елизаветинский канцлер Алексей Бестужев-Рюмин приходит к мысли о необходимости сокрушения сил Пруссии. Он пишет множество представлений, которые находятся в фонде АВПРИ «Внутренние коллежские дела», убеждая императрицу принять его точку зрения, и осенью 1745 г. добивается своего.
При этом Бестужев-Рюмин предложил следующую модель сокрушения Пруссии: опыт Голландии, которая, прямо не участвуя в европейской войне, выступает лишь в качестве союзника тех стран, позиции которых выгодны Гааге, предоставляя им ограниченную союзную помощь или деньги. Союзники делают все сами, а голландцы пожинают успехи[184]. Именно эта модель места России в системе международных отношений будет принята на долгие годы, и именно эта «голландская модель» Бестужева-Рюмина в итоге приведет к тому, что Семилетняя война, в которую Россия вступила именно таким хитрым способом, маскируя свои истинные цели, и станет у нас неизвестной войной, начатой непонятно зачем и почему.
181
182
184
Письма графа А. П. Бестужева-Рюмина к графу М. Л. Воронцову // Архив князя Воронцова. Кн. 2. М., 1870. С. 84.