Французская дипломатия, несмотря на общее нежелание короля Людовика XV сближаться с Россией, в лице государственного секретаря по иностранным делам герцога де Шуазеля, стремилась заключить союз с Россией на послевоенные годы. Потерпев неудачу в планах заключения военно-политического союза с Россией, герцог де Шуазель совместно с российским канцлером графом М. И. Воронцовым подготовил к подписанию русско-французский торговый договор, который не был заключен из‐за смерти Елизаветы Петровны и прихода к власти в Петербурге императора Петра III.
Британия, всю войну поддерживавшая лояльные отношения с Россией, сохранявшая с ней взаимовыгодную торговлю, спокойно относилась к планам послевоенного расширения ее территорий.
Главной архивной находкой, касающейся российского участия в Семилетней войне, стало незаметное тонкое дело в фонде «Сношения России с Австрией». Это была переписка русского двора с назначенными на послевоенный мирный конгресс в Аугсбурге в 1761 г. российскими представителями графами Г. К. Кейзерлингом и И. Г. Чернышевым. Эта переписка, вероятно в силу ее кажущейся незначительности (сам конгресс так и не состоялся), осталась вне внимания даже такого дотошного историка, как С. М. Соловьев. В последующее время документы так и не стали предметом исследования историков.
Находящаяся в этом деле инструкция дипломатам о русских позициях на созывающемся конгрессе вообще опровергает прежние представления о том, что Елизавета Петровна отказалась от планов присоединения Восточной Пруссии. Эта точка зрения основывалась на донесениях французских дипломатов более раннего времени, когда российские власти действительно заявили о таком отказе.
Однако итоговая инструкция русским дипломатам предписывает им не начинать переговоры, если их иностранные коллеги не согласятся поставить вопрос о передаче России Восточной Пруссии. Если же на обсуждении вопроса передачи этой территории русские дипломаты столкнутся с общим противодействием европейских стран, то они могли и отказаться от территории в обмен на прусские репарации. Как уже было сказано, этот конгресс так и не был созван, но тем не менее документы раскрывают новые обстоятельства российских планов в Семилетней войне и в принятии Россией новой роли в послевоенной Европе.
Дипломатическая переписка, несмотря на свой официальный характер, тем не менее показывает нам и личное отношение российских дипломатов к изменению международных отношений, называемому «дипломатической революцией», и к самой Семилетней войне.
Например, посланник в Дании барон Корф и посланник в Швеции Никита Панин в своих донесениях высказались против сближения России с Францией. И Корф, и Панин в свое время работали в Швеции и постоянно боролись там с профранцузской шведской «партией», прозванной «шляпы», и с французской дипломатией в Стокгольме, зачастую и определявшей внешнюю политику Швеции. Оба они получили выговоры из Петербурга, но посты свои сохранили. Другой дипломат, посол в Вене граф Г. К. Кейзерлинг, был хитрее: в донесениях он никак не выражал свою позицию, но она известна из жалоб австрийцев в Петербург о тесных контактах Кейзерлинга с английским послом, пока тот еще был в Вене, о его высказываниях против франко-австрийского союза как чисто католического, ущемляющего протестантов (сам Кейзерлинг как раз ревностный лютеранин)[189]. Кейзерлинг писал обычные дипломатические реляции о состоянии дел в Австрии до 1758 г., когда в России сменилось руководство дипломатией: прежний канцлер Алексей Бестужев-Рюмин был сослан и дела принял его заместитель и политический враг вице-канцлер Михаил Воронцов. Воронцов сам никогда не был дипломатом; став заместителем Бестужева-Рюмина из придворных, понимал, что ему на посту главы русской дипломатии не хватает знаний, и выбрал опытного Кейзерлинга в качестве своего удаленного советника. Роль Кейзерлинга возрастает с 1760 г., когда в Париже умирает столь же опытный посол Михаил Бестужев-Рюмин, старший брат сосланного канцлера и политический соратник Воронцова. Кейзерлинг улавливает общее недовольство Воронцова длительной войной и начинает высказывать свои мысли о ненужности поддержки австрийцев и французов в этой войне, а также о нежелательности территориального расширения России за счет Восточной Пруссии[190]. Воронцов не отвечал на это, и политика России в отношении Восточной Пруссии от мнения Кейзерлинга не менялась, так как в Петербурге сторонниками удержания Восточной Пруссии были более влиятельные люди, такие как Петр Шувалов.
189
АВПРИ. Ф. 32. Сношения России с Австрией. Оп. 1. 1756. Д. 3. Л. 180; Там же. Д. 6. Л. 177 – 177 об.