Валькирия
Редкое везение – увидеть в начальнике друга. Тем более в начальнице. Тем более на телевидении.
Мне повезло. Ходили слухи: Уварова – это «чёрт в штанах», «исчадие», «жуть»! И как раз, наслушавшись этого идиотизма, я попал в ее бригаду.
Она, конечно, тоже присматривалась: «а не идиот ли мне достался». Но после первой же недели совместной работы потащила нас после смены выпить по кружке пива с операторами, осветителями и монтажерами. С людьми, которых обычно не замечает никто, кроме тех, кто по-настоящему знает толк в телевидении.
Она была по-настоящему справедливой. Мы с Анюткой ходили ругаться по поводу незаслуженно (по нашему мнению) увольняемых сотрудников, отстаивали «точку зрения» (если приходили к выводу, что она не позорна), я в какой-то момент назвал ее «Валькирией».
Это произошло случайно. А вскоре она стала ездить в свою Финляндию, и я убедился в верности прозвища (пусть простят меня близкие, если я не прав).
При всей прямоте и даже некоторой жесткости она всегда оставалась женщиной. Мощной, мудрой, но женщиной.
Не «мамочкой» (что важно), но Другом.
Только с ней можно было сесть на подоконник: «Да покурим, старик, чего тут. Рассказывай».
Только от нее можно было услышать: «Ты, конечно, молодец, но позволь, что это ты тут за безобразие учинил?»
Конечно, вместо «безобразия» было другое слово.
Когда мы только познакомились, у нас был главред – Андрей Иллеш. Мы с Аней ходили к нему вместе. Он был человеком старой закалки и уважал тех, кто не боится прийти к начальнику, отстаивая свою маленькую правду.
Анютка была в этом для меня прекрасным примером.
Как-то, гораздо позже, она мне сказала: «Старик, хочу в сосны, чтоб озеро рядом и отдохнуть маленько».
Отдыхай, родная душа.
Мне безумно жаль, что судьба позвала тебя на отдых так рано.
Михаил Куренной
Мы просто вместе работали
Мы не были подругами, мы просто вместе работали.
Когда я пришла шеф-редактором на REN-TV, Аня уже работала там в этой должности. Была на очень хорошем счету и, кажется, сперва восприняла мое появление с некоторой настороженностью: все-таки журналистика в любом случае конкурентная среда, а у нас несколько отличались и подходы, и стиль работы. Мы работали неделя через неделю, пересекались по работе и – постепенно притирались друг к другу.
Довольно быстро стало понятно, что мы можем друг на друга положиться. Во всяком случае, я поняла это точно. В Новостях порой как на войне: знать, что тот, кто рядом, не подведет тебя, просто необходимо.
Мы по-прежнему не были подругами, но чужими уже не были точно.
И вот однажды со мной случилась беда.
Мне помогал весь телеканал. И это было совершенным чудом, тем чудом, которое меня спасло тогда. В прямом смысле спасло от смерти.
Пока я лежала в больнице, основной удар по работе взяли на себя ближайшие коллеги – Миша Ермолаев и Аня. Фактически им пришлось работать и за себя, и за меня. Представляю, как они были загружены.
И тем не менее однажды ко мне в палату пришли две Анюты, Федотова и Уварова. Выкроили время и приехали на другой конец Москвы. Притащили с собой пиво, поганки эдакие. А я лежу – практически парализованная, двигаются только руки и голова, и после полостной операции смеяться очень больно, а они смешат меня, истории рассказывают… Пиво тебе нельзя, спрашивают?! Так мы его поставим в коридоре в холодильник! Да, холодильник – в конце больничного коридора. Ничего, – говорит Анька, – захочешь – дойдешь! :)))
Я дошла, Анюта. Я уперлась тогда рогом – и дошла до холодильника. И на работу вышла. Потому что вы тогда были рядом со мной.
Мы не были подругами. Мы просто долго, долго работали вместе.
Мы работали на РБК бок о бок много лет, не пересекаясь напрямую. Я – ведущей аналитических программ, Анюта – главредом Новостей. Спорили иногда. По каким таким важным рабочим вопросам, чего кричали?! Хоть убей не помню. Казалось важным тогда. Но всегда, всегда, всегда я знала точно и неопровержимо: Аня – своя. Можно сколько угодно спорить и не соглашаться друг с другом (по ерундовым вопросам, на самом деле, как теперь-то я понимаю). Но возникнет что-то серьезное – а было так и на РБК – и Аня немедленно придет на помощь, выберет правильную сторону, за свое убеждение будет стоять до конца. Аня – своя! Неудобная, сильная, колючая и ранимая.
Она подставляла плечо тогда, когда было нужно, – просто и естественно, быстро и невозмутимо.
Хорошо, что мы успели, пока я еще была в Москве, обняться и поплакать вместе.
Плохо, что так мало и так недолго.
Больно, что так мало и так недолго.
Спасибо, что это «мало» – все-таки случилось в моей жизни. Спасибо. И прости.