– Ну почему меня вечно все путают?
– Ой, простите, Михаил Игоревич! У меня голова кружится, мне можно! – Говорю я, как выяснилось, уже в палате после операции.
– У всех кружится, всем можно, – проворчал он.
– А как я себя вела? – для меня вопрос вовсе не праздный, знать, что и насколько глубоко у меня в подкорке (
– Первые 4 часа – замечательно, а как вас будить стали, закапризничала, непослушная стала.
Шутил конечно. Не могу же я четыре часа подряд, лежа на холодном столе, хорошо себя вести, а потом вдруг резко испортиться? А я, дура, всерьез приняла.;) Все приставала потом – то к Фее, то к Пигмалиону – что же я такого наделала, когда меня будили?? Но на самом деле мне было интересно другое: как же я себя вела – как Ладочка или как «Иванов»? Что у меня в подкорке? И видимо в отместку за моё плохое поведение во время пробудки – Айболит (анестезиолог) велел медсестрам (сёстрам милосердия) размотать мои чулки только одновременно с первой перевязкой, то есть завтра утром.
А ответ так никто и не дал.
Я лежу с закрытыми глазами и диктую на iPhone; а Викуля держит его передо мной. Как услышала про окружение двумя армиями палачей – НКВД и гестапо – так руки у нее и затряслись. Я аж через пол, стул, кровать и матрас чувствую! Чувствую вибрацию. «Крепись, Викуля! Привыкай! Как с мужем деньги накопите – так тебя ждёт тоже самое… А будешь дальше мне тут стены вибрировать – пойдёшь под болевой трибунал! По законам военного времени!» 
Но она, вероятно, почему-то уже передумала.
Зашла фея. Показала Вике веки – мои веки! – как их раскрывать, чтобы глаза свет белый хоть чуть-чуть сквозь щелочку увидели. Раскрыла, и я перестала быть совершенно слепой. И показала, как протирать веки, отдирая от них слипшуюся кровь. (Это называется сукровица, прим. Виктории), или ещё что-то, какую-то хрень. В любом случае – одно из двух. Хотела тут же убежать, точнее улететь наша фея, да не тут-то было – Наша Викуля её за хвостик-то и поймала, и быстренько к ножке стула примотала. Чтобы успеть вопросы расспросить, пока она не вырвалась. Например, это не опасно – что у меня глазки открываются с усилием? Усилием рук, а не век! Сами веки сейчас эти кирпичи ни в жизнь не поднимут! При этом с каждым миллиметром поднятия раздается хруст, будто я на коне под ветками не пригнувшись проскакала, и ломаю их своей дорогой белоснежной шубкой…
Оказывается, это нормально. После таких операций ещё и не такой хруст раздается!
…Часа через два Зашёл Пигмалион. Уже почти ночь на дворе, а он работает, трудолик мой! Рассказал, что для того, чтобы лицо получилось симметричным – ему пришлось несимметрично жир на лице передвигать и кожу лица с разным усилием натягивать. Короче, принимать решения прямо на колёсах. Ну Пигмалион же, чего вы хотите!.. Говорит, это из-за твоего бокса – лицо такое несимметричным стало. (Да, в юности и молодости я, будучи пацаном, которого постоянно доставали ровесники из-за девчачьей слабости и «ну что ты как баба!», занимаЛСЯ боксом). И жир уплотнился в разных краях по-разному (вот только странно – честно говоря, до операции я этого совершенно не замечала. Уж каким-каким, но кривым лицо явно не было). Аха, жир неравномерен, прямо как материальное обеспечение России. И ещё – оказывается даже с хрустом веки открывать «не только моно, но и нуно»!
У Хирурга есть такая фишка – если постоянный клиент, и операция комплексная – а у меня она сегодня именно что комплексная, пять штук сразу – то какую-нибудь небольшую штучку он сделает в виде бонуса, бесплатно! От слова совсем бесплатно; то есть – даром! У меня в виде бонуса стаканчик – полтора жира с живота откачал. Кожу живота не трогал. Не понадобилось, говорит, я не какая-нибудь толстушка в 100 кг, кожи много не провисло. Но сделать более плоским животик – всегда приятно! Отдельно такой операции с наркозом делать и не надо, в моем случае – тем более. Но в комплексе – в самый раз! Так ведь самое главное – совершенно бесплатно! Вот такая у Хирурга фишка…
«А пока у меня болят уши и печёт глаза… Уже пятый час утра, но Викулька сквозь сон старательно записывает на телефон мою диктовку… Закончился самый трудный день – день операции, среда, 17 января 2018 г…»
Ладочка Преображенская 22 янв, пять дней спустя
До чего же мерзко чешутся глаза; а почесать нельзя! Жуткое ощущение!.. Викуля пошла в ванну, я сижу одна на своем диване. Вика искупается, обработает мне глаза, и – спать. Её диван тоже расправлен. Глаза надо закапывать антибиотиком и смазывать гелем четыре – шесть раз в день. Только благодаря этому они вообще раскрылись; сразу после операции и два дня после я была вообще слепой. Однако медсестер в палате узнавала, по голосу, всего-то четыре месяца прошло, как меня тут не было. Самые тяжелые два дня были там, в больнице, но пролетели как ни странно – быстро. Может потому, что я много спала. И кушала. И лежала под капельницей, либо уколом. Тоже в общем – то дел невпроворот. Опять попались и пересеклись на мне добрая и злая медсестры. Одна говорит – димедрол с анальгином можно в вену, другая – только внутримышечно. Но в вену-то – быстрее, эффективнее. Нет, вредная упёрлась. И вместо безболезненного вливания через катетер в вену – среди ночи вколола укол в попу. Хорошо нет укола прямо в анус, за ней бы не заржавело! Зато нянечка-кормилица с едой была добрейшей души! Кормила и меня, и Вику, хоть она тут и не на довольствии. Еда кстати – вкусная, несмотря на то что сплошные каши и протёртые супы.