Перед изменением внешности. Очень объемным, между прочим. Таким, что боюсь – мать родная не узнает!
Собрались, доехали на такси до Малой Садовой, где в старой кафешке а-ля-СССР с характерным названием «Квартирка» нас уже поджидала Вика Питерская. Много и сытно кушать мне уже нельзя. А с вечера так даже и пить. Воду, а не то, что вы подумали. А моя Вика, зараза, манты себе заказала, мои любимые! И нагло так уминала у меня на глазах! Ну ниче, я не злопамятная. Отомщу и забуду.
Там на углу Малой Садовой и Невского кот сидит, на фасаде второго этажа. Все в него монеты кидают, на сбычу мечт. А он все сидит. А че ему будет-то, он же бронзовый! И пока Вика там манты дожевывала, мы с Девяткиной в мужской железнодорожной униформе пошли мечту мне столбить. Кидала я кидала, никак. Он взял и закинул. Мою монету. 10 рэ, между прочим! Ну да ладно, пусть у него мечта тоже сбудется! Он мне плохого не загадает!). Тем более, что я тоже потом закинула. И моя мечта тоже сбудется. При вложении в 20 целковых. Интересно, кто там с фасада потом их достает, и куда девает?;)
Потом, когда Вика доела свои манты и мы выпили вторую бадью чая, засобирались домой, но я настояла на «фото на память». Тем паче с таким интерьером – старый телевизор, поцарапанные виниловые пластинки, батареи серии «что ты сказал в дет. садике, когда уронил ее на ногу»… И мы провели улетную сессию! Я даже на коленках у Вики питерского сидела, она же не в Образе была, а молодым парнем в униформе!… Такие кааадрыыы!.. мммм!! 
…У метро расстались. Мы с Викулей на консультацию к доктору, а наш питерский друг – на работу. Людей возить. На большегрузном транспорте – электричке.
Доктор как всегда, чаи не распивал, был краток. Но сказал при этом все что я хотела узнать. Ну, плюс посмеялся, когда я в третий раз переспросила, в силе ли финансовые договорённости. Ничего не изменилось.
Ещё дозрела до мысли – пока только до мысли – о пластике – наша Викуля. Просто, говорит, для общего развития спрошу. Ну-ну, знаем-знаем. Чем это развитие становится при дальнейшем развитии событий…
Консультацию закончили. Что на чем у меня будет висеть, и как долго продержится – поняла. Нельзя даже воду пить… Самое тяжелое в нашем деле. Завтра операция.
Читаю друзей (:
Василиса Середа. Слежу за твоими «приключениями» и держу кулачки "на удачу"!
Нина Лагвешкина. Удачи в этот день морозный, где в клинике со скальпелем – совсем не грозный, добрейший дед Мороз, не только носики он исправляет, путевки в жизнь желающим дает. Удачи, смелости, прекрасного завершения…Не только ты, мы тоже верим в кудесника из этой клиники!
Мишель Ветер. Хорошего восстановления тебе и сияющего вдохновения от своего обновлённого облика 
Виктория Девяткина. Красавица ты наша!:* "Путь тяжёл, но цель прекрасна…"
Ладочка Преображенская 17 янв
Пробил мой час… ПОЕХАЛИ!!!
– Ни пуха ни пера!
– К черту!
– С Богом!
Вика перекрестила меня на прощанье, и я поехала.) Прождала она меня около пяти часов…
Ладочка Преображенская 18 янв
…Операция прошла успешно. Я вроде живая. Во всяком случае, Вика говорит именно так. Я ее слышу. Но не вижу абсолютно ничего. Ее голос успокаивает. Значит, есть какая-то связь с моей жизнью, связь времен. Я чувствую себя куском мяса, из которого готовят шашлык. Сначала меня разрезали, где-то что-то мне подрезали, потом прокалывали, теперь пекут… Может, кому-то потом и вкусно будет меня съесть, красивую; но пока я тут прохожу все круги Ада… Проваливаюсь в сон, кружится голова… Что-то всё тяжелее, чем в первый раз, при операции на носик… Да и дольше, говорят, было – аж пять часов почти… Надо все записывать, пока не поздно… Сквозь собственный стон и гримасы начинаю диктовать Викуле, чтоб она записывала на диктофон мои шедевры русской прозы, а то потом забуду, и человечество недополучит бесценные воспоминания.
«…Ночь. То ли 3, то ли 4 часа… Горят скулы, печёт глаза. Все время протираю глаза, кровоточат. И слиплись так, что не видно ни зги. Куда ж ты завёл нас, Сусанин – герой? Это все жертвы ради моего перехода. Могло бы этого и не быть, не делай я переход. Но я все равно не соглашусь, что я мужчина, а не трансгендерная женщина, сколько ни пытайте. А пытка – на уровне НКВД и гестапо. Кажется, болит всё.»
«Пишу [диктую] под воздействием димедрола. Вкололи. Наверное, чтобы не буянила. И действительно – перо с рук валится, боюсь, что чернильницу опрокину.