Не такие уж они венценосные — ребра Кинтеро, и уж точно ненамного прочнее Габриелевых зубов. Скрип и треск — те же.
Поначалу Кинтеро еще старается держаться (слишком много вокруг заинтересованных в его победе зрителей), но хватает его ненадолго. Короткий всхлип, поскуливание, а затем и вой возвещают о преимуществе рыцаря над варваром. И оно могло бы стать неоспоримым, если бы Кинтеро не обхватил рукой голову Габриеля и не приблизил свои губы к его уху.
— Хватит, — шепот Кинтеро полон мольбы. — Хватит, слышишь…
Под латами из благородного металла не может не биться благородное сердце, и Габриель тотчас же прекращает атаку. Но не только в благородстве дело — шепот поверженного противника пьянит Габриеля. Шепот — тоже дар. Посильный вклад Кинтеро в обустройство алтаря будущей великой дружбы.
— Я хочу быть с вами, — шепчет в ответ Габриель.
— Хорошо. Хорошо…
Ценность дружбы в исполнении Кинтеро явно преувеличена.
К тому же Кинтеро постоянно вымогает у Габриеля деньги на покупку сигарет: бесценная сигара MONTECRISTO не вызвала в нем никакого энтузиазма. После нескольких глубоких затяжек на висках Кинтеро проступил пот, а лицо позеленело. То же произошло с Мончо и Начо, а малыша Осито — так просто вырвало. И Габриель попробовал затянуться, и все прошло на удивление гладко, и отдающий пылью сигарный дым ему понравился, по дальше… Дальше он не пошел, ограничился тремя вдохами-выдохами (ровно столько сделал Кинтеро) — пойти дальше означало бы показать свое превосходство над Главным в компании.
А никто не потерпит превосходства только-только появившегося на горизонте чужака, даже неважно соображающий малыш Осито. Что уж говорить об остальных?
И о самом Габриеле тоже — ведь он прирожденный миротворец и конформист.
Впоследствии эти качества разовьются в нем сверх всякой меры, приобретут блеск и законченность; и почти болезненное пристрастие к сигарам и сигарному дыму останется навсегда. А малыш Осито умрет, едва дожив до семнадцати. Всему виной окажется пуля полицейского, застрявшая в круглой голове медвежонка. Пуля не была такой уж случайной — с мелкими уличными наркодилерами время от времени случаются подобные неприятности.
Но пока медвежонок жив-здоров и блюет в сторонке.
На его фоне кто угодно может показаться героем — оттого-то все с удовольствием подтрунивают и смеются над Осито, маскируя свое собственное минутное недомогание. Не смеется лишь исполненный сочувствия Габриель — он помнит, чем обязан малышу.
— Дерьмо твоя сигара, — выносит вердикт Кинтеро. — Давай-ка ее сюда.
Сигара снова перекочевывает в его руки — для того чтобы быть брошенной на землю и раздавленной безжалостным каблуком. Алюминиевый туб (все, что осталось от MONTECRISTO) Кинтеро забирает себе в качестве трофея. Чувство, которое испытывает при этом Габриель, трудно описать. Наверное, это все-таки боль, ведь
от нее перехватывает дыхание и слезы наворачиваются на глаза
от нее хочется кричать
от нее хочется избавиться — и чем скорее, тем лучше.
«Не мешало бы заодно избавиться и от компашки, — малодушно подсказывает Габриелю шкурка от карманного мечтателя, сброшенная где-то у основания черепа, — ты выбрал не тех приятелей, совсем не тех». Габриель старается не обращать внимания на вопли шкурки, он ведь почти получил то, чего хотел, дело сделано.
…Вымогательство денег — ничто по сравнению с остальными проделками компании, куда отныне входит Габриель. Мелкие кражи в магазинах и уличных кафе (задача Габриеля — отвлекать внимание потенциальных жертв, он все еще выглядит добропорядочным мальчиком); кражи покрупнее — из квартир с неосмотрительно распахнутыми окнами или форточками — тут солирует малыш Осито, способный просочиться в любую щель.
Количество обчищенных карманов у прохожих навеселе исчислению не поддастся.
Вся добыча, как правило, достается Кинтеро (при молчаливом попустительстве остальных) — и зачем, в таком случае, ему постоянно нужны деньги на сигареты?..