Петруха остановился, и что-то сказал Татьяне. Потом сел напротив Виктора, который своей высокой фигурой полностью загородил киллера.
— Он знает, что у меня винтовка, — сказала Пестелина. — Откуда? Павел, наверное, где-нибудь проболтался. Ну, дурак же, дурак! Через час я ему выскажу все, что знаю, о его способностях хранить тайну.
Вдруг Пестелина хлопнула себя по лбу.
— Господи помилуй, это его винтовка! Не ходи к гадалке, он хотел добить тех, кто из намеченных к убийству, поплывет с тонущего корабля. Выходит, он знал, что пароход столкнется с баржей! Невероятно. На сколько же ходов вперед он планирует свои убийства?! Что он задумал сейчас? Думаю, мне это известно. Он хочет, чтобы я выстрелила из его винтовки, и меня будут считать Серийником. А уже информацию, где меня искать, он подкинет в милицию. Все рассчитал, сволочь, кроме одного.
Петруха положил никелированный наган на стол. Все открыли рты, и отпрянули назад.
— Ки… — сказал Вадим, и добавил: — Киллер.
— А мы думали, что ты утонул, — сказала Татьяна.
— Голодный? Шашлык будешь?
— Я тебя саму, жирная свинья, сейчас насажу на шампур, — холодно сказал Петруха.
— Что тебе нужно? — спросил Вадим. — Деньги? — И добавил смело: — Их есть у меня. Сколько тебе надо?
Киллер попросил у официантки стакан и плеснул себе из бутылки Хеннесси. Он попробовал напиток, и выплюнул то, что успел набрать в рот, на пол.
— Не плюйте на пол! — крикнула официанта, заметив это. И добавила: — Не в хлеву!
— Этот пол из тротуарной плитки, — сказал Петруха. — Чего особенного я сделал?
— Я тебе сейчас скажу, чего! — зло рявкнула официантка. — Вась, а Вась! Поди-ка сюда. Тут один хам весь пол заплевал. Заставь его, пожалуйста, все языком вылизать! А то понаехали тут — на Х — знает откуда, и плюют во все стороны. Ты бы еще семечек мешок притащил, и плевался тут в свое удовольствие. Ну, колхозники, ну, колхозники!
Появился Вася. Трезвый мордоворот, но с похмелья. На работе пить боялся. Выгонят. Ждал, когда закончится смена, чтобы посидеть за пивком с воблой, водки выпить три по сто писят, и закусить халявным шашлычком.
— Прошу прощенья, — обратился он к Татьяне и Вадиму, — то, что я скажу, к вам не будет относиться. — И сказал, повернувшись к киллеру: — Ну чё, лизать будем? Или так, отсчитаем наличными?
— Думаю, лучше лизать, — сказал Петруха, и, не поднимаясь, нанес этому быку короткий удар в солнечное сплетение. Парень упал на колени. Киллер ударил его рукояткой пистолета по шее. Тот лег. — Теперь лижи. Ты сам выбрал одно из двух. Впрочем, можешь заплатить. Деньги-то есть?
— Нет-т-с-с, — промычал охранник.
И тут официантка узнала киллера.
— Ой! — крикнула она, — это ж вы, Иван Петрович! Извините, не узнала! — Она показала рукой на новое трехэтажное здание спортклуба, — там… — только и успела сказать она. Киллер выстрелил ей прямо в лоб из своей двухметровой руки. Такой она казалась тем, в кого он стрелял. Жертвам.
Следующую пулю получил осмелевший Виктор. Он схватил со стола бутылку Хеннесси с остатками русской водки, и успел замахнуться на киллера. Петруха сначала провел ему левый хук, от которого бывший официант московского ресторана Космос, растянулся рядом с перевернувшимся мангалом. Пиджак его загорелся. А затем киллер всадил ему пулю. Куда, Виктор сразу не понял. Только успел подумать, прежде чем потерять сознание:
— Только бы не насмерть. А так, может, инвалидность дадут? Работать не надо будет.
Потом Петруха схватил за шею Татьяну, и потащил за угол кафе. Он прикрывался толстухой, как щитом.
— Я не попаду, — захныкала на балконе восьмого этажа Пестелина, — ведь уйдет гад!
И в это время еще Павел постучал в дверь.
— Я готов, а ты? — спросил он. — Или все еще мечтаешь?
Пестелина вспомнила, что не заперла дверь. А как тут запрешь, если никогда раньше этого не делала.
— Не открывай дверь! — крикнула она.
— Почему?
— Я не готова.
— Что значит, не готова? Я открываю дверь
— Нет! Немного подожди, я сейчас разденусь.
— Я считаю до десяти, — сказал Павел. И действительно начал считать: — раз, два…
— Торопиться не надо, — сказала Пестелина.
— Что?
— Я говорю: шляпу сними. — После этих слов Павел немного растерялся, и на некоторое время замолчал. — Что значит, шляпу сними? Я не понял. Я же не этот… как его? Этуш. Шляпу никогда не ношу.