Джон постоянно говорил о них с Йоко как об одном человеке. Он даже заявил, что «Йоко — это я в юбке».
То, что Джон оказался во власти посторонней женщины, разрушило гармонию в «Битлз». Пол ощущал, что группа только мешает Джону проводить все время с Йоко — как работа в офисе или школьные домашние задания. Ринго как никто понимал Джона, но его жена, Морин, водила дружбу с Синтией, а потому отношения с Йоко у барабанщика не задались.
Когда закончился бракоразводный процесс, Джон с Йоко выпустили собственный альбом, «Two Virgins». Он состоял из визжащих и стрекочущих звуков, записанных парой, пока Синтия отдыхала в Греции. На обложке обнимаются взъерошенные и совершенно голые Джон с Йоко. На обратной стороне они же, голые, держась за руки, стоят спиной к камере и через плечо смотрят в объектив. Пускай, они не самая красивая пара, смысл был в другом.
— Мы пытались сказать: «Мы встретились, мы любим друг друга и готовы поделиться своими чувствами», — сказал Джон Дэйву Шолину. — Еще это своеобразное заявление о том, что я пробудился. «Вы знаете меня как «битла», а вот я каков на самом деле». Понимаешь, «вот я, голый, с женщиной, которую люблю. Хочешь с нами?»
Пол с ними не хотел.
— Джон теперь любит Йоко, — сказал он, — а нам троим нет места в его жизни.
В районе пяти Джон с Йоко наконец вышли из Дакоты.
Интервью заняло неожиданно много времени, так что они сильно опаздывали в студию. Дэйв Шолин предложил их подвезти.
Марк Дэвид Чепмен увидел, как бывший «битл» подошел к Полу Горешу.
— Привет, Пол, давно тут торчишь?
На глазах у взволнованного Чепмена они обменялись парой фраз. Пол подозвал нового знакомого. Джон поймал взгляд Чепмена и заметил пластинку «Double Fantasy» у того в руках. Марк протянул ее вперед.
— Дать автограф?
Чепмена колотило: столько лет он восхищался Джоном Ленноном, и тут объект восторгов обращается к нему!
— Подпишите пластинку, если можно, — попросил он, протягивая Джону черную ручку «Бик».
Гореш отодвинулся и навел фотоаппарат. Довольный Чепмен следил, как Леннон царапает стержнем блестящую обложку. Ручка сперва отказалась писать, и Джон ее потряс. Йоко, проходя мимо, несколько секунд разглядывала Марка. Он выглядел точь-в-точь как остальные фанаты. Приятно, что такая мелочь, как автограф, может доставить человеку столько радости.
Наконец, ручка разработалась. «Битл» подписался «Джон Леннон», и добавил снизу «1980».
Йоко уже сидела в машине, но Джон потратил на Чепмена еще несколько секунд.
— Что-нибудь еще нужно?
Чепмен понял, что Леннон о чем-то догадывается, может, инстинкт подсказывает ему, какую трагическую роль сыграет Марк в его жизни? Иначе с чего такая обходительность?
— Жена сидела в машине, — поведал потом Чепмен Ларри Кингу с CNN. — Дверь была открыта, а он же занятой человек… Он спешит… в студию звукозаписи, но тратит время на разговоры с посторонним человеком и спрашивает, что мне нужно. Он же дал мне автограф. Фотоаппарата у меня с собой не было. Чего еще я мог хотеть?
Марк покачал головой.
— Нет, благодарю, — ответил он Джону.
Леннон развернулся и сел рядом с женой. Дверь захлопнулась, и Шолин отъехал от тротуара. До зимнего солнцестояния оставалось две недели, поэтому уже темнело. В магазинах загорались рождественские гирлянды. От этого времени года у Джона шла кругом голова. Интервью закончено, но Леннон никак не мог угомониться, он восторженно вспоминал о Литл Ричарде и других кумирах детства. Потом запел. «Би-боп-а-лула, она моя малышка…»[6]
Леннон даже похвалил Пола Маккартни.
Перед Дакотой Чепмен выяснял у Гореша, что было на фотографии:
— Я был в шляпе или без? Хорошо бы без. Народ на Гавайях просто глазам не поверит.
Он подошел к зданию и положил пластинку на выступ. Привратник Хосе Пердомо улыбнулся ему.
— Сделай одолжение, — попросил Чепмен. — Запомни, куда я ее положил, пригодится.
Потом он утверждал, что у него в голове спорили два голоса:
— Пошли домой.
— Нет, ни за что. Я хочу его убить.
Йоко и Тони Кокс оформили развод в феврале 1969 года. Йоко получила опеку над дочерью, Киоко. 20 марта Джон с Йоко поженились в городе Гибралтар, заморской провинции Великобритании, расположенной на юге Пиренейского полуострова. Чтобы соблюсти формальности, а заодно бросить вызов привычке женщин бездумно брать фамилию мужа, Джон официально взял имя Джон Уинстон Оно Леннон.
Медовый месяц чета провела в 902-м номере амстердамского «Хилтона». Они всех пригласили понаблюдать.
Но в этом зрелище не было ничего сексуального. Семь дней они проторчали в постели, объявив, что своей акцией борются за мир во всем мире. Дюжины фотографов, щелкая вспышками, снимали, как Джон с Йоко в пижамах возлежат на мягких подушках. Джон сказал в интервью Тому Снайдеру:
— Что бы мы ни сделали, все попадало в газеты. Мы решили — пускай площадь, отведенная под репортажи о нашей свадьбе, будет лучше занята рекламой мира, ну и нашего творчества… Считай, получилась семидневная пресс-конференция, посвященная миру. Обычно репортеру достается пять, максимум десять минут. Мы отвечали на вопросы, пока не надоест, и постоянно говорили о мире.
Перед зданием «Рекорд Плант» кипела суматоха. Когда Джон с Йоко зашли внутрь, вся улица — туристы, наркоманы, торговцы хот-догами — пришла в движение. И дело не в том, что перед ними промелькнула звезда. До людей начало доходить послание, заложенное в «Double Fantasy».
В студии царило праздничное настроение. «Double Fantasy» уверенно шел в гору. Решение Дэвида Геффена открыть «Геффен Рекордз» оказалось более чем уместным. Леннон решил, что выведет «Walking on Thin Ice» на вершины хит-парадов — гитарное соло, основанное на мелодии рокабилли-песни 1956 года, «The Fool» Сэнфорда Кларка. Джон пришел в студию, чтобы его записывать. На заре музыкальной карьеры техника у него так хромала, что мать, не выдержав, стала учить его играть на укулеле и банджо. Сегодня пальцы Джона летали по струнам так, будто он родился с гитарой в руках.
Леннон радостно сказал жене:
— Твой первый хит, Йоко.
Та послушала трек с наложенным соло Джона. Получилась танцевальная клубная песенка, но пара не считала, что пошла на поводу у коммерции. Все также в мелодии Йоко к надежде примешивалась толика уныния, сквозь оптимизм звучали нотки неуверенности, лоб в лоб сталкивались вечность и смерть.
— В пепел обратятся наши сердца, — пела Йоко, — и все уйдет в историю.
Глава 10
Мешкизм, трахизм, хренизм
Даже в самые плохие времена у нас в районе жили приличные люди. — Полицейский Питер Каллен шестьдесят лет проработал в Двадцатом административном округе, с объективностью профессионала и вовлеченностью местного жителя наблюдая за демографическими и социальными переменами кварталов, окружающих Центральный парк. — Испачканную форму я ношу в одну и ту же химчистку, у меня есть любимый китайский ресторанчик, а если хочется итальянской кухни, я знаю одно хорошее заведение…
У него на глазах с 1964 года домовладельцы бросали недвижимость, приходили в упадок целые кварталы, но на месте ветхих зданий не раз вырастали новые. Облик Нью-Йорка меняется к лучшему, но далеко не везде.
— Кое-где все остается по-прежнему, — отметил Каллен. — Уэст-Сайд населен достойными людьми. Риверсайд-драйв всегда был очень приличным местом. То же самое можно сказать про Уэст-Энд авеню. Централ-Парк-Уэст. Между этими улицами расположены неблагополучные кварталы, их обитатели часто нападают на более успешных соседей. Так что у нас много работы.
Питер вышел в вечернюю смену, с четырех часов вечера до полуночи. Вместо постоянного напарника с ним был Стив Спиро. В обычный день поступало от десяти до пятнадцати вызовов. Разбойные нападения, автомобильные аварии, квартирные кражи. Иногда в полицию звонили с просьбой доставить престарелого родственника в больницу.