Так что, угробить мальчишку я не решился не из жалости, а исключительно из предположения возможных осложнений.
— Звать-то тебя как?
— Христодулом крещён.
— Чем крещён?! Каким дулом?!
— Ты чего, не понял?! Ну, ты тупой! Имя мне такое — Христодул. Святой такой. Каждый год 16 марта и 21 октября тропарь читают: «В тебе отче известно спасеся еже по образу: приим бо крест, последовал еси Христу, и дея учил еси презирати убо плоть, преходит бо, прилежати же о души вещи везсмертней: темже и со ангелы срадуется, преподобне Христодуле, дух твой».
Первый раз слышу. И половину слов просто не понимаю. А у него и подозрения не возникает, что я ещё по этим числам в церкви ни разу не был, тропарь этот… — а что такое «тропарь»? — ни разу не слышал. Да и в остальные дни…. Учиться, факеншит, срочно! «Учиться, учиться и учиться»… Да сколько ж можно?! Тогда чего попроще:
— Звяга! Гроб пустой есть? Хорошо, тащите. Потаня, лодку добрую у смердов сыщи — на «кошёлке» я через перекаты не пойду. Николай, «кошёлку» разгрузить, груз к делу приспособить. Расценить по здешним ценам — потом серебром отдадим. Ты, как тебя… «Дул», иди, собирайся. Отвезу твоего батю… к церковке на пригороке.
Почему «я»? А кто? По правилу лордов Старков из «Game of Thrones»: кто приговор выносит — тот и головы рубит. Ещё проще — дело надо доводить до конца. Я не знаю ситуации в семействе покойного. Надо сделать так, чтобы у них не было ни мысли, ни возможности устраивать какие-нибудь расследования обстоятельств смерти хозяина дома. Короче, надо в воду — не только попа, но и «концы». Идеально — если бы всё семейство покойного с его домом, церковью, друзьями, родственниками… — молнией сожгло… Эх, мне бы сюда «Министерство правды» от Оруэлла…
Попович попытался возразить, когда я приказал Николая забрать вещи утопленника. Но Николаю нужно время, чтобы в тишине разобраться с этим барахлом: там могут быть записки по волнующей меня теме. Привыкай, Ванюша, сирот грабить. С совершенно идиотским обоснованием:
— Упокоенному — облачения уже не нужны, а тебе, «христово дуло» — ещё велики. Пусть полежат пока, для сохранности.
Глава 157
Парнишка угрюмо смотрел, как мы с Николаем быстренько пропустили сквозь пальцы собранную им его собственную котомку, но мне предпочтительнее упрёки в грабеже сироты, чем в убийстве священнослужителя. С последующими оргвыводами.
Всё, что поп награбил своими требами… Отдать его осиротевшему семейству? Дать потенциально очень опасному противнику дополнительные материальные ресурсы? — Нет уж, лучше бы они как-нибудь померли, тихонько, сами собой. С голоду, например. И вообще — как бы сделать так, чтобы всё это затихло-заглохло? Вся эта история…
К рассвету сыскалась и лодочка, не сильно протекающая. Спихнули на воду, погрузили в неё гроб заколоченный, сами вскочили. Сначала речное течение потихоньку поволокло лодку от берега, потом дружно взяли вёсла, побежали…
Кроме поповича и покойника — трое. Кто самые бездельные бездельники на усадьбе? Я, Сухан и Чарджи. Вот они вёслами и машут, а я — рулю. «Ванька — великий кормчий». Ага. На труповозке. Лысый сопляк — в роли Харона, речка Угра — в роли Стикса. Опять неправильно: не поперёк гребём, а вдоль. Так ведь — «Святая Русь», а не Древняя Греция — у нас завсегда перпендикуляр.
Заскочили в Рябиновку. Надо уважение соблюсть — Акиму доложиться. И — его послушать. Как-то я себя несколько неуверенно чувствую — дела-то серьёзные, чисто «аля-улю, гони гусей»… можно нарваться.
Раньше и мыслей таких не было, всё по-простому: вот враг — режь его. Такое… «ковбойничание» с «джигитованием», «геройничание» с «авантюрничанием». А тут же, блин, люди живут, системы у них. В том числе — и правоохранительные имеются. От которых после всяких «подвигов» могут начаться последствия. «Догонялки» разные. Очень болезненные. А я их предусмотреть не могу — опыта нет, знаний не хватает.
Мда… Кажется, поумнел малость. Хоть задумываться начал. Хотя бы — «после того как…».
Изложил Акиму чисто официальную версию… И кого я тут обмануть решил? Нет, Аким всё чин-чинарём — поохал, «ай-яй-яй, как же так, мы ж с ним ещё третьего дня… а он-то уже вон как…». Ритуал соболезнования отработал в полном объёме. «Упокой господи душу раба твоего» — раз десять сказал, сиротку по головке погладил, повздыхал, «все мы под богом ходим»…