На обратном пути заскочил в Рябиновку — доложился Акиму.
Я ожидал одной из двух возможных реакций на мою стычку со священником. Либо: «Ну ты дурак! Что ж ты наделал!», либо: «Так ему и надо, жеребячьему сословию!». Почему на Руси духовенство называют «жеребячьим сословием» — не знаю. Но Аким, внимательно выслушав мой отчёт, задал только один, правда — комплексный, вопрос:
— По лицу не бил, тряпьё не рвал, чашки не ломал?
и глубоко задумался. Глядя мимо меня в стену, автоматически стянул со стола рушничок и начал медленно жевать. Потом, будто проснувшись, отбросил тряпку и повторил своё присловье:
— Индо ладно. Поглядим.
Чего-то он понимает, какие-то кочки, ухабы предвидит, которые до меня не доходят. Чувствую — маячит какая-то гадость. Но — какая, как, когда, насколько большая…? Ну что сказать? — «Индо ладно»…
Я, конечно, проявил себя не лучшим образом. Не стерпел, не смолчал. Не поклонился, не приложился. Но, похоже, дело не в моей личной вздорности. Имеем классический для средневековья конфликт светской и духовной власти. Дело обычное, рутинное, во всех учебниках прописанное. Так чего ж я так завёлся? А того, что я совершенно не представлял себе масштаба проблемы! И её — безысходности. Одно дело — знать. Так это… умозрительно. Или уж совсем наоборот — вырасти в этом во всём, «впитать с молоком матери». И просто не замечать, как запах кошачьей мочи в подъездах моей России. Но вот так как я, «свеженький» — и со всего маху мордой в… во всё это.
Почему никто из попаданцев ничего не говорит об ощущении полного бессилия при конфликте с клириками? Когда все твои мысли, планы, идеи вдруг сыпятся, разваливаются в труху. Из-за кое-какого… иерея. А ведь это неизбежно.
Попаданец занимается прогрессорством. То есть — меняет условия жизни людей. Это всегда связано с изменением социальных отношений, с изменением законов и обычаев. А они освящены церковью. И всякая попытка сделать что-то новое, как-то улучшить жизнь людей не традиционной раздачей милостыни, а трансформацией их труда и образа жизни, неизбежно сталкивает попаданца с церковниками.
Светские власти ещё как-то вменяемы, они могут оценить материальную пользу, приносимую инновациями. Но система, кормящаяся от идеологии, от «благодати божьей» имеет другие приоритеты. «Законы, данные от бога — вечны». Как: «коммунизм — истинен, потому что — правилен». Или — наоборот. Заклинания, приносящие прибыль.
Можно успокаивающе покричать:
— Да бог с ним, с богом! Оставьте его в покое. Проблемы же только в вас! В вашей трактовке Его законов, в вашей правоприменительной практике! Которая отнюдь не божественная и вечная, а — сиюминутная и сиюместная!
Но уже и эта, даже не попаданская, а чисто реформаторская мысль, вызывает сомнение в умах и смущение в душах… А главное, заставляет усомниться в эквивалентности понятий: «абсолютная истина» и «сосуд с благодатью».
В последние годы второго тысячелетия уровень доверия граждан Финляндии к церкви составлял 85 %. Столько же составлял уровень негативного отношения к русским. Это связано? — Да. Именно в финской лютеранской церкви я услышал фразу пастора, вернувшегося из турне «по родному краю» — по Карелии:
— Господь велел прощать. Но я никогда не прощу русским сожжённого родительского дома.
Люди верят в бога. «Правда у бога». Люди верят служителю божьему. Не как равному, не как человеку, которому «свойственно ошибаться», а как «мегафону господа». «Матюгальнику всевышнего». А он, по общечеловеческому свойству, «толкает в массы» свою собственную, личную или корпоративную, точку зрения. И она, вольно или невольно, осознанно или нет, выдаётся им как «слово божье». Как все другие тексты, которые он произносит в церковной службе.
И именно так и воспринимается прихожанами. Хотя бы просто потому, что есть устойчивый рефлекс: вот этот человек, вот так одетый, вон с того места, вот с такой интонацией… изрекает божественные истины. Всегда. Безусловный рефлекс, как — глотание. Глотают. И — благостно причмокивают.
«Да придет царствие твоё на землю мою» — это святая молитва или слоган нациста? Разница-то всего в одном дополнительном словечке из трёх букв.
Кто-нибудь просчитывал корреляцию между ростом действующих православных храмов в России и числом преступлений на национальной почве? Соотношение динамик изменения роста числа посетителей пятничной молитвы в Египте и разгромленных коптских церквей?
Обскурантизм, ксенофобия, «ложь во благо» — это естественные продукты церковной деятельности. Они проистекают из церкви, как миро из мощей святого Дмитрия Солунского — веками. Ибо церковь всегда претендует на абсолютную истину. А всякое иное, новое — человек ли, вещь ли, идея или обычай — прежде всего воспринимаются как ложные. «Этого нет в наших священных книгах, значит — от лукавого». Нет не в книгах — в их понимании этих книг.