Жертвенность.
Прекрасное душевное свойство русских людей и, особенно, русских женщин. Неоднократно отмечалось и отечественными, и иностранными наблюдателями. Воспитывается непрерывными побоями и унижениями. Подобно тому, как выносливость — результат тяжкого, непосильного труда, стойкость — неотвратимости наказания, законопослушность — распространённости доносительства, а массовый героизм — привычности насильственной смерти.
Беззащитность, слабость всегда провоцирует определённый тип людей на насилие. Подобно тому, как почти всем в детстве интересно сломать игрушку, разорвать куклу. Что-нибудь испортить, испачкать. «А что будет если…?». «А оно громко грохнет?». Обычный поиск ребёнка своего места в жизни. Проверка на прогиб себя, окружающих, всего мира в целом. Сдерживается жизненным опытом, знаниями типа: «ничего хорошего не будет, в морду дадут, в тюрьму посадят».
Человек вырастает, находит своё место в жизни, более-менее смиряется с ним, и большинство теряют вкус к подобным экзерсисам. Другие никак не успокоятся, пытаются что-то доказать себе и миру. Но воспитание и образование ограничивают, заставляют использовать только те формы и способы насилия, которые данное общество в данный момент времени считает приемлемыми.
Пример: Красная Армия вступает на территорию Восточной Пруссии, и красноармейцы, попав, наконец, в «и на вражьей земле мы врага…» лихо насилуют туземок. Это — какое-то время нормальный уровень насилия. Но тут появляется новый командующий фронта, и около 50 советских офицеров приговариваются трибуналом к расстрелу. За то, что вчера было нормально: «все так делают», а сегодня с утра: «воинское преступление» и «приговор привести в исполнение немедленно».
В человеческом обществе всякий хомнутый сапиенс должен «знать своё место». Если же свойства личности не совпадают с предназначенным для него «местом», то его туда «забивают». Как забивают, срывая резьбу, дюймовый болт в метрическую гайку. Не столь важно — какие именно формы насилия используются: экономические или «физкультурные», психологические или идеологические — нужно чтобы «болты подходили к гайкам».
Свобода человеков состоит в том, чтобы иметь достаточный выбор этих «гаек», в возможности «вывернуться», поняв собственное несоответствие, и поискать подходящую «гайку» в другом месте или в другом «механизме».
«— Что такое „свобода“?
— Тебя посылают на х…, а ты идёшь, куда хочешь!».
«Физкультурное» насилие для «Святой Руси» — норма жизни. Постоянный и существенный элемент забивания хомосапиенских индивидуальностей-«болтов» в соответствующие «гайки» социума. Зуботычины, пинки, оплеухи здесь происходят ежедневно. Непрерывно раздаются и принимаются. Это — нормально. Как в моё время во многих русскоговорящих сообществах было нормально использовать в повседневном разговоре различные комплекты нецензурной брани. «Ну, просто для связки».
«Офицер, пробегая мимо замершего на мгновение канонира, дал ему мимоходом по зубам» — это Моозунд, русский флот уже после Февральской революции. Впрочем, весь 18 и 19 века молоденькие мичманы, выпущенные на корабли русского флота, раздавали матросам, годившимся им по возрасту в отцы, непрерывный град тычков и зуботычин. Сухопутная армия отставала не намного. Государственная почта — тоже соответствовала. В 19 веке очередной дворянин, заваливаясь в почтовую кибитку, обычно пинает кучера сапогом в спину: «пшёл».
Помимо «государственного» мордобоя, непрерывно идёт мордобой сословный и «общедемократический».
Нормально получить посохом попа по голове или плечам: «чего лыбишься?». По уху от боярского слуги: «чего шапку не снял? Заснул, что ли?». Просто кнутом по спине от проезжающего возчика: «куды лезешь! Хайло корявое». Нормально огрести по зубам, гуляя на улице: «чего стал? Понаехали тут всякие… деревенщина-посельщина». Нормально «схлопотать» в ходе торговли: «Давно ли драли его (Меньшикова) за виски, нюхнув пирогов с тухлой зайчатиной…».
Но кроме этого, «общественного», социального, идёт непрерывный домашний, семейный, бытовой мордобой.
Нормально дать пинка или оплеуху ребёнку, дёрнуть за косу, ущипнуть за задницу девку. Стукнуть батогом по рёбрам взрослого сына, дать пощёчину или перетянуть по спине кнутом или посохом жену или невестку. По любому поводу: «Иван Грозный убивает своего сына» началось с того, что беременная невестка попалась на глаза свёкру с неправильно завязанным платком. Ну, он и ударил. Царский дуплет: смерть сына взрослого, смерть внука неродившегося — два мёртвых царевича.