— Эта икона у меня за спиной… Это что?
Судорожный всхлип. Немедленное колебательное выравнивание покачнувшегося тела, плечи сильнее отводятся назад, бёдра и соски — вперёд… Блин! Ну! Давай же хоть про какую-нибудь абстракцию! Быстро!
— Это батюшкина сокрытая икона. Называется — перво-Лукинишна.
Лучше я, пожалуй, от девушки отвернусь, а на богоматерь с младенцем посмотрю. Точно — успокаивает и умиротворяет. Очень юная женщина с удивительно счастливой улыбкой склоняется над новорождённым младенцем. А ведь я её видел… И даже помню где… Не эту — сильно побольше. Но… точно такую же. По рисунку, по манере. По лицу изображённой женщины.
— Расскажи.
— Папенька был прислужником у одного очень святого человека. В монастыре в Каппадокии. Однажды папенька зашёл в келью к этому человеку, а тот умер. Папенька обыскал его вещи, нашёл эту икону и унёс её под одеждой. Другие монахи её искали, но не нашли. Потом папеньку прогнали на Русь, потом поставили на этот приход. Он никому её не показывал. Он говорил, что цена этой иконе — целое царство, но если кто её увидит, то икону отберут, а нас убьют. Поэтому он её сокрытой хранил. В том ящике спрятанной. Открывать не дозволял. Он сказал, что перед ней молиться можно, если уже ничего не помогло. Потому как она: «Исполнение».
— «Исполнение» — чего?
— Всего. Желаемого. Благовещения божьего, ожидания Богородицы, предсказанного Спасителя… Всего.
— А что ещё про неё знаешь? Название странное — «перво-Лукинишна».
— В Святой Земле во времена пришествия Иисуса Христа жил святой человек по имени Лука. Он, хоть и был из Антиохии, но хорошо знал и деву Марию, и обручника её Иосифа Плотника, и детей их. Бывал он со Святым Семейством во многих делах их. Например, при введении Иисуса в храм. Будучи греком, а не иудеем, которым изображения людей запрещены, нарисовал он множество икон с Богородицей, а первой — вот эту. Дева Мария, поглядевши на это изображение, его одобрила. После-то Лука и иные её изображения делал. Большие. Они — в миру почитаемы, иконы чудотворные. Во многих славных храмах висят. А вот эта — маленькая. Потому что — первая, потому что Лука не знал — понравится ли, получится ли у него изобразить Богородицу. Потому-то у неё на иконе и улыбка счастливая. Других-то почитаемых икон, где она счастлива — нет. Только вот когда сыночка в первый раз в руки взяла. А Лука увидел и запомнил.
Эх, девочка, я ведь бывал в храме Рождества Христова в Вифлееме. Видел эту икону. Не вот эту именно — такую же, но — побольше. Чудотворную Вифлеемскую. Единственную, на которой юная мать счастливо улыбается над своим младенцем.
Странная икона. И не только этой улыбкой. Подаренная храму царицей Елизаветой, она была сделана в России. Где, кем, когда — неизвестно. Всякие изменения в иконографии крайне редки. Есть канон, стандарты на все детали изображений. Принятые церковью, они потом многократно воспроизводятся поколениями мастеров. А эта так и осталась единственной. Потому что осмелились показать Царицу Небесную — счастливой? Был древний образец? Вот этот? Почему не повторяли? Утратили «исходник»?
В Вифлеемском храме слева от неё на колонне изображён удивительный лик Спасителя — её сына. Говорят, что одни люди видят глаза на этом лике открытыми, а другие, которых Иисус по множеству грехов их видеть не хочет — закрытыми. Говорят — «чудо».
Фигня. На меня, грешного, эта картинка смотрела и открытыми глазами, и закрытыми, и подмигивая то левым, то правым глазом. И такую бурную мимически-оптическую деятельность этот Спас проявляет не только ко мне, но и к трём «мыльницам», на которые мы там снимали. Мы — фоткали, он — подмигивал. Но как это делается — так и не поняли.
С правой стороны там стоят каменные колонны. Внутри одной из них дупло, из которого когда-то вылетали дикие пчёлы и жалили разбойников, пытавшихся ограбить храм. Дырку в эту каменную «пасеку» — видел, пчёл — нет. Хотя… я ж ведь не разбойничать пришёл.
Но главное чудо в этом храме — не это. И не ясли в каменном подвале, в которые положили новорождённого Иисуса, куда к нему являлись с дарами цари-волхвы. Главное — вот эта икона. «Вифлеемская чудотворная». Когда я поставил рядом с ней двух своих самых дорогих женщин, когда они, подобно деве Марии, покрылись шарфами и склонили набок головы… Когда они счастливо улыбнулись мне… Они же совсем разные! Ростом, цветом волос и глаз, возрастом, жизненным опытом… Но… удивительное сходство всех трёх женских лиц было потрясающим!
«Улыбка Джиоконды»… Да видел я её! И, при всём моём уважении…