Вита с интересом наблюдала за разворачивающимся скандалом. Крепко сбитый грузин (по всей видимости, владелец ресторана) голосом с легким южным акцентом распекал, на чем свет стоит, своих проштрафившихся подчиненных. И если остальные повара и поварешки стояли, пристыжено понурив головы, то самый смелый из них отдувался за всю честную компанию.
– А это еще что за баба? – Мужчина повернулся в сторону замершей Виты и бесцеремонно ткнул в нее пальцем.
– Такси заказывали? – бойко поинтересовалась женщина. – Полчаса уже жду. Кто оплачивать простой будет?!
Здоровяк сверился с часами на широком волосатом запястье и смерил женщину тяжелым взглядом.
– Я буду. Почему не перезвонили, что подъехали?
– Вам выслано sms-оповещение, – нашлась Вита.
Мужчина вытащил из кармана новомодный телефон и проверил обновления. Слава Богу, sms-ка действительно пришла! Он кивнул в направлении выхода:
– Вам тоже не стоит пачкать мою кухню, – заметил мужчина, приближаясь к выходу.
Вита даже онемела от такой наглости! Бросила невольно взгляд на свои довольно приличные замшевые ботинки… Чистые, кстати сказать! И вышла из кухни. Мужчина следовал за ней, нетерпеливо кому-то названивая.
– Отец! Ну, слава Богу… Ты почему трубку не берешь?!
Ну, надо же, какой заботливый! Вита села в машину, завела мотор и посмотрела на пассажира, который все так же болтал, но теперь по-грузински.
– Едем куда?
– Что вы сказали?
– Едем куда?!
– На Ахматовой, тринадцать.
Всю дорогу Вита неловко молчала. Уж больно обидно ей было и за небрежное «баба», и за свою обувь. Давно она не встречала таких мерзких личностей! А ведь он даже мог ей понравиться! Большой, брутальный самец…
Женщина подкатила к обычной серой девятиэтажке, каких миллион, притормозила.
– Вот, возьмите, – мужчина протянул довольно внушительную сумму денег.
– Это слишком много, – заметила Вита, возвращая лишние, на ее взгляд, купюры.
Здоровяк оттолкнул ее руку небрежным жестом и пробурчал, уходя:
– Это за простой.
Буквально пять минут спустя, пришел новый вызов. Вита, которая все еще хмуро рассматривала свой «гонорар», встряхнулась, отгоняя от себя негатив, и покатила по указанному адресу. Это был отель, и, в противовес первому вызову, здесь ее действительно ждали. Худой невысокий мужчина. Волосы немного припорошены сединой, породистый нос… Возраст определить было трудно. Ему могло быть как пятьдесят, так и на десяток лет больше или меньше.
– Добрый вечер. С праздником, – приветливо улыбнулся мужчина. Ну, надо же, какой контраст. Первый – хам, второй – сама любезность! – Мне на Софиевскую. А перед этим в какой-нибудь цветочный, – добавил он, нервно разглаживая полы дорогого, но явно неприспособленного под местные холода пальто.
Вита открыто улыбнулась, задорно поинтересовавшись:
– На свидание?
Мужчина вскинул на нее испуганный взгляд, а потом улыбнулся и кивнул головой:
– Свидание… Запоздалое.
А потом у пассажира зазвонил телефон.
– Мама! – как-то обреченно протянул мужчина, поднося трубку к уху.
История 1. Борис и Соня
– Здравствуй, мама.
– Здравствуй, блудный сын. Не звонишь матери, а меня уже нога замучила. Все болит, и болит!
– Мама, – откашлялся мужчина и неловко взглянул на Виту, которая из-за громкости динамика телефона прекрасно слышала весь разговор. – Твоей ноге уже восемьдесят лет, чего же ты хочешь?
– Другой ноге тоже восемьдесят, но она не болит.
Борис закатил глаза, а Вита улыбнулась, наконец идентифицировав национальную принадлежность мужчины. Еврей, ну, конечно же… И настоящая еврейская мама, судя по всему.
Да… Мама в жизни любого еврейского мальчика – это особая тема. Мама Бори Меерсона – и вовсе величина. Порой ему казалось, что она занимает собой всю его жизнь. И так было всегда. С самого сопливого детства. Борис мог припомнить сотни случаев, которые были тому подтверждением. Например, когда он подрался с Изькой Розенфельдом, мама заорала в окно:
– Боренька, не бей так сильно Изю, а то вспотеешь и простудишься!
В общем, все свое детство и юность он и шага не мог ступить без маминого согласия. Ее одобрение требовалось по любому вопросу, Боря просто не имел возможности принимать самостоятельные решения. Мать окружала сына настолько сильной любовью и заботой, что эта любовь стала непреодолимой стеной между ним и всем остальным миром. Порой, у подрастающего Бориса складывалось ощущение, что его и вовсе нет. Нет собственных желаний, целей, стремлений… А если и есть, то они все равно нивелируются волей матери. Он натуральным образом задыхался от ее вездесущего контроля, но поделать ничего не мог. И так продолжалось ровно до того момента, пока он не влюбился.