— Ух-ты! — выдохнула горгулья и с небывалым энтузиазмом обратилась к девчонке. — Одень его на меня, — изваяние даже немного шею вытянуло и вниз наклонило.
— Сейчас! — засмеявшись, ответила Миона, которой с каждой минутой Гуля нравилась все больше и больше. Применив чары левитации, девушка повесила веночек на каменную голову и с удивлением вопросила, — Разве Вика не делает тебе… такие украшения?
— Виктория? — статуя задумалась. — Делает и очень часто, — Гуля улыбнулась клыкастой пастью, — но всё равно приятно!
— Понятно, — девушка и не ожидала другого ответа. Гриффиндорка в очередной раз взмахнула палочкой, перед статуей зависло небольшое зеркальце, кое являлось ранее щитом неких доспехов. Но рыцарские доспехи не обиделись утрате одной из опор и продолжили устрашающе держать меч в руках.
— Спасибо, — довольно неожиданно поблагодарила кареглазую красавицу статуя, налюбовавшись в гладкой поверхности на себя любимую. — Вика пошла туда, — она кивнула вправо, — и выглядела неважно.
— Правда? — Гермиона почувствовала ненавязчивое волнение и, попрощавшись со статуей, а также вернув щит в первоначальном состоянии на место, поспешила в указанном направлении. Девушке не пришлось долго идти, свернув дважды влево, она наткнулась на тупик. Этот коридор выходил на окно с довольно широким парапетом, на котором сейчас и восседала, прикрыв глаза, голубоглазая брюнетка.
— Вик, — шатенка приблизилась к приятельнице, — ты как?
— Нормально, — голубые омуты распахнулись, заставив Грейнджер в который раз подивиться их схожести со взглядом Дамблдора. И как она этого раньше не заметила? Ведь ей они сразу показались столь до жути знакомыми. Наверное, все дело было в выражении этих совершенно разных взглядов. Альбус смотрел на мир вполне уверенно, с легким настороженным прищуром, наполненных старческой мудростью глаз. Виктория, в отличии же от дедушки, смотрела на все с искрой смеха и озорства, тоже уверенно, но без опаски встречая многие преграды.
— Ты что здесь делаешь? — тем временем задала вопрос кареглазой брюнетка.
— Хотела с тобой поболтать, — вздохнула гриффиндорка, подходя к окну. — подвинься, — тоже влезая на подоконник, бросила девушка.
— О чем? — не обращая внимания на тихое бурчание подруги о слишком узких парапетах, девушка подтянула к себе ноги и осторожно, чтобы не упасть, уселась в позе лотоса.
— Обо всем, — улыбнулась гриффиндорка.
— Давай об инциденте в кабинете поговорим не сейчас, — нахмурилась Виктория, бросив печальный взгляд на окно, где солнце понемногу клонилось к горизонту.
Странно, но именно сейчас на Воканс нахлынула полная апатия к миру. Приезд, уже давно засевшей в печенках, леди Пиритс вызывал лишь капельку раздражения. Оно было сравнимо с тем, которое возникает, когда прекрасной летней ночью к тебе в комнату влетает комар и начинает пищать над ухом. Да и приближающийся праздник не так печалил, в конце концов, день рождения празднуется раз в году. Пусть даже в этом не будет помпезной вершинки, которую обычно закатывал дядя, просто само чувство праздника порадует брюнетку. Как ни удивительно, но короткий диалог между Викторией и Альбусом снял напряжение с девушки, что таким тяжелым грузом, лежало у нее на душе. Запрятанное так глубоко, что девушка практически не чувствовала его.
Возможно, Виктория уже упоминала, что чувствует некую симпатию к Северусу Снейпу? Ничего такого, просто это была некая связь, как у соратников по несчастью. Они оба потеряли довольно близких людей, и если в случае зельевара Дамблдор обязался защитить Поттеров, то в случае Виктории…
Он был обязан не дать им умереть! Возможно, это звучит слишком притязательно. Воканс вообще не любила такие слова как «должен» и «вынужден», но в этом случае большая часть сознания так и кричала, он был «обязан» спасти их. Хотя, наверное, это насмешка судьбы — родителей Воканс убили не из-за того, что глава семьи приходился сыном главного соперника Волдеморта. Более того, родители Виктории не имели такой «чести» пасть от руки величайшего злодея волшебного мира, нет. Они погибли после уничтожения Тома Реддла потому, что одна из шаек мародерствующих Пожирателей Смерти решила вломиться именно в дом Вокансов. Точно не было известно, была ли это месть за то, что они не присоединились к павшему Лорду, но Виктория знала наверняка — о родстве с великим и добрым седовласым директором Хогвартса никто из них не ведал. Пожалуй, именно это являлось ключевым фактором, тонкой нитью, удерживающей какую-то либо коммуникацию между внучкой и дедушкой. Брюнетка не могла полностью обвинить в смерти своих родителей Альбуса, но и простить крайнюю невнимательность, а также трудные отношения между своим отцом и дедушкой.
Будучи совсем еще маленькой, девочка не замечала ничего плохого в добром и отзывчивом дедушке Альбусе, но подросши немного, увидела суть манипулятора. Быть втянутой в какие-то интриги старого хрыча Вика не хотела, да и Киртан не позволил бы. Поэтому общение между родственниками сводилось к минимуму — нескольких посещений старика исключительно из, впаянной с самого детства, вежливости. И в течение этих встреч либо порой немного затянутого пребывания на территории школы, девушка сумела неплохо подружиться с педагогическим составом, который летом не покидал школу, а также голубоглазая всегда пыталась уколоть Дамблдора. Одной из вечных иголок было называние дедушки исключительно по имени или фамилии, никак иначе. Однажды, девушка даже тайком подслушала, как волшебник жаловался декану Гриффиндора (Минерве) на то, что Киртан стал опекуном Тори. Видимо, старый паук имел на девочку какие-то свои планы, которые неплохо так портил Кира.
Способности же в сфере налаживания контакта с замком Хогвартс, его обитателями и существами, населяющими его территорию — это уже совершенно другая история! Началось все с того, что десятилетняя Воканс пошла гулять в Запретный Лес и осталась там на всю ночь с кентаврами. Киртан, когда узнал об этом, чуть не поседел, ведь у девочки тогда еще не было верного хранителя-демона. Еще был случай плаванья в Черном Озере вместе с русалками, тритонами, гигантским кальмаром и даже гриндилоу! Или лазанье по Гремучей Иве, а об умении спрятаться в замке так, что даже директор не отыщет, вообще речи не идет! Ведь Хогвартс был буквально живым другом для маленькой бестии, который даже в Запретную Секцию пропускал ребенка. Впрочем, перед очарованием юной леди мало кто устоял: горгулья, ласково называемая Воканс «Гуля» пропускала ребенка в кабинет когда угодно; Пивз был ее извечным компаньоном и помощником во всевозможных шалостях; обитатели картин брали пример с горгульи и впускали ребенка куда угодно…
— Хорошо, — довольно покладисто отозвалась Гермиона. — Вика, я так и не поняла, зачем нужно было выписывать причины, почему и с кем я хочу быть, и наоборот! — отзеркалив позицию Воканс, шатенка также села по-турецки.
— Опять об этом? — удивилась брюнетка, мысленно решая, о чем лучше поговорить, о ее родстве с бывшим, а ныне покойным, директором Хогвартса или об отношениях. — Ты до сих пор не поняла?
— Не поняла, — нахмурившись, недобро кивнула кареглазая. — Ты ведь даже не прочла ту карточку!
— А зачем? — вздохнула Виктория. — Гермиона, здесь все крайне просто. Ты сама, на подсознательном уровне, не хотела дальше играть роль девушки рыжего дурня. Поэтому искала и нашла причины, из-за которых этот союз абсурден.
— Но это… не логично, — фыркнула девушка, злясь в первую очередь на себя. Как она, мозг Золотого Трио, лучшая ученица британской школы магии не увидела такую простую истину?! — Но все равно неясно, зачем нужна была вторая колонка с Северусом?
— Для забавы, — честно отозвалась Виктория, задорно улыбнувшись. — Меня просто твоя история тогда рассмешила, вот я и Снейпа сюда прикрепила.
— Чтобы я мучилась?! — воскликнула недовольно Миона, впрочем, не сдерживая улыбки.
— Конечно, — брюнетка повернула голову в сторону коридора, а её желудок недовольно заурчал. — Упс…
Грейнджер рассмеялась и слезла с подоконника, бросая на подругу насмешливые взгляды. У нее было превосходное настроение, а в мыслях царила редкая идиллия. Сама девушка голодной не была, так как совершенно недавно обедала, а вот прочесть несколько книг в библиотеке ей бы не помешало. Давно она не наведывалась в свое убежище. Поэтому ответ на вопрос голубоглазой был однозначен: