И снова полез обниматься.
- Мне немного страшно, - сказала я.
- Я буду рядом, - сказал он, похлопал пристегнутый к ремню меч. - И буду начеку.
Только сейчас заметила, что он с оружием, впервые за все это время. На самом деле, в городе запрещено, только для городской стражи и вот, для специально охраны Гильдии.
Марко не сомневался.
А вот я...
- Ты не понимаешь, - сказала я. - В случае настоящей, серьезной опасности, меня просто выбросит домой. А вокруг тела Пенелопы вспыхнет защитный контур. Я не могу реально пострадать. А вот что будет с тобой?
Он нахмурился.
- Я все понимаю, Пина, - сказал он. - Я же не мальчик. В моей жизни не так много радостей, и ты, наверно, самая большая из них. Самая ярка и дорогая. Через три недели мы уйдем в Джийнар. Умереть не страшно, смерть всегда где-то рядом. Страшно - не успеть в жизни самого главного. Если ты убежишь к себе раньше времени, то как же я без тебя?
Спокойно и серьезно.
Немного пафосные слова, но за ними - совсем никакого пафоса. Их суть - только честная правда. Такова жизнь... Они просто так живут. Все они.
Мне показалось - слезы наворачиваются на глаза.
- Марко...
Я уткнулась носом в его грудь, прижалась щекой. Его сердце взволнованно колотилось.
- Пина, ну, что ты... - он гладил меня по спине. - Пина... Пинитта... Ну, иди ко мне... - потом бережно обхватил мое лицо ладонями, чуть приподнял под подбородок, заглядывая в глаза. - Ты самая лучшая девочка, Пина. Я очень боюсь тебя потерять. Никому не отдам. Ну... Моя Пина!
Он целовал меня, собирая слезы губами, но его руки уже подбирали мою юбку... И снова довольная улыбка на его лице. А свои штаны-то он уже расстегнул, я даже не уследила когда. Вбежал-то ко мне он точно застегнутый на все пуговицы, по уставу.
Он действительно решил...
Боже! Здесь?
- Что ты делаешь?! - попыталась было я. - А если кто-то увидит?!
- Ну и что? - искренне удивился Марко. - Как будто не знают, для чего я сюда к тебе пролез? Меня, между прочим, не хотели пускать, но я сказал, что очень надо. К тому же, сегодня первый день Карнавала, так что можно все!
- Ты ненормальный!
- Да! - согласился он.
И ему это нравилось.
Его это заводит.
Самое удивительное - меня тоже!
Он уже подхватывает меня и прижимает к стенке за ширмой, так крепко. Он держит меня под платьем, сбивая все вверх, к подмышкам... И я запоздало думаю, что надо бы снять, ведь платье еще не мое. Ерунда... купим его, в крайнем случае.
Отступать поздно.
Мне остается только обхватить Марко ногами, и обнять руками за шею.
Я и опомниться не успеваю, как он уже во мне, я чувствую его всем своим телом, внутри и снаружи меня разом. Его руки гладят... везде... Он целует меня.
И кружится голова.
И даже стена, с каждым ритмичным движением, царапающая позвоночник - почти никак не заботит, потому, что чувства переполняют меня. Адреналин. Наслаждение и паника сразу. Я боюсь стонать слишком громко, боюсь, что услышат, но где-то на самом пике сдержаться не могу, и...
О, черт...
И, все еще повиснув на нем, я пытаюсь отдышаться.
У него вспотевшая шея и совершенно безумные счастливые глаза.
- А платье очень красивое, - говорит он. - Мы же его возьмем, правда?
И убегает снова за дверь.
- Переодевайся пока, - говорит он, - а мы с твоим драконом обсудим детали.
Они действительно обсуждают, у окна, за небольшим столиком. А я-то думала... Впрочем...
Пока я переодеваюсь, разглядываю платье - не пострадало ли где, пока аккуратно сворачиваю его, надеясь, что небольшого влажного пятна внизу на подоле никто не разглядит. Пока я расплачиваюсь - да, денег у меня достаточно, Ленка позаботилась, можно ни в чем себе не отказывать. Пока, дико краснея, наблюдаю, как мое платье разворачивают и упаковывают по-новому, как подобает, причем делают это с совершенно каменным лицом...
Короче, пока я занята смущением и всей этой ерундой, у мужчин происходит настоящий военный совет. Даже карта перед ними, и они что-то отмечают там в четыре руки. Чувствую себя почти королевой. Вот - моя личная гвардия...
На самом деле - очень страшно.
Особенно страшно непривычно сосредоточенно-суровое лицо Марко. Центурион. У него даже голос меняется, когда он разговаривает не со мной. Он говорит сухо, отрывисто, даже резко, строго по существу. Интересно, солдаты его боятся?
- Одну минутку, Пина, - говорит он. - Ты уже готова? Сейчас идем.