Хоган устало покачал головой.
– Если бы на это задание послали только нас с вами, Шарп, сейчас мы уже были бы дома. – Он помахал рукой своим людям, чтобы те принесли бочонки с порохом к проделанному в мосту отверстию. – У меня возникло желание взорвать этот мост, пока они находятся с другой стороны.
– Не забывайте, они наши союзники.
Хоган вытер пот со лба.
– Как и Симмерсон. – Капитан вернулся к прерванной работе. – Я буду просто счастлив, когда все это закончится.
Прибыли бочонки с порохом, и Шарп ушел, а Хоган принялся закладывать порох в основания арок.
Лейтенант вернулся на южный берег, где его стрелки наблюдали за батальоном Санта Мария, уходившим по бесконечной дороге к далекому горизонту. Леннокс, сидевший верхом на своей лошади, ухмыльнулся:
– Как вам это нравится, Шарп? – Он помахал рукой в сторону испанцев, уверенно шагавших вперед.
– Что все это значит?
– Они заявили полковнику, что пройти через мост – их долг! Это имеет какое-то отношение к испанской гордости. Мы прибыли сюда первыми, следовательно, они должны продвинуться вперед дальше нас. – Леннокс отсалютовал Симмерсону, который переходил мост. – Знаете, что он намерен сделать?
– Кто? Симмерсон? – Шарп посмотрел вслед полковнику, демонстративно не обращавшему на него внимания.
– Угу. Он собирается провести по мосту весь свой батальон.
– Что?
– Раз испанцы прошли по мосту, значит и мы должны. – Леннокс рассмеялся. – Он безумен, вот что я вам скажу.
Шарп услышал крики своих стрелков и посмотрел туда, куда они показывали.
– Вы что-нибудь видите?
– Ничего. – Леннокс изо всех сил напрягал глаза.
Вспышка света.
– Вон там!
Шарп взобрался на парапет и принялся искать в своем ранце единственную ценную вещь, которой обладал, – подзорную трубу, сделанную Мэтью Бургом в Лондоне. Он не имел ни малейшего понятия, сколько стоит труба, но подозревал, что уж не меньше тридцати гиней. На футляре из орехового дерева была прикреплена медная пластина с надписью: «С благодарностью от А. У. 23 сентября, 1803». Шарпу не забыть пронзительных голубых глаз человека, вручившего ему подзорную трубу. «Помните, мистер Шарп, глаза офицера гораздо ценнее его сабли!»
Он раскрыл футляр и снял медную крышку, защищавшую линзы. Изображение заплясало; Шарп задержал дыхание, чтобы не дрожали руки, и стал медленно перемещать подзорную трубу. Вон там! Проклятая труба! Ни за что не хочет остановиться, скачет в руках как безумная.
– Пендлтон!
Юный стрелок примчался на мост и, следуя указаниям Шарпа, вспрыгнул на парапет, а потом присел так, чтобы Шарп мог положить подзорную трубу ему на плечо. Неожиданно у него перед глазами возник горизонт. Он чуть повел трубой вправо – ничего, кроме травы и чахлых кустов. В воздухе над пологим склоном повисло марево.
– Вы что-нибудь видите, сэр?
– А ну сиди смирно, черт тебя подери!
Шарп сосредоточил внимание на том месте, где белая пыльная дорога сливалась с небом. И, словно актер, неожиданно появляющийся из потайной двери на сцене, возникли всадники. Пендлтон вскрикнул, изображение перестало быть четким, но Шарп снова наставил трубу на горизонт. Зеленая форма, с белой поперечной перевязью.
Лейтенант сложил трубу и выпрямился.
– Французские стрелки!
Испанские солдаты начали переговариваться, подталкивать друг друга и показывать на вершину холма. Шарп в уме разделил линию пополам, потом еще раз и сосчитал далекие силуэты, сгруппировав их пятерками.
Подъехал Леннокс:
– Человек двести?
– Похоже на то.
Леннокс схватился за рукоять сабли:
– Ну, с таким количеством мы справимся! – В его голосе звучало презрение.
Возникла вторая линия всадников. Шарп снова открыл подзорную трубу и положил ее на плечо Пендлтона. Появление французов получилось весьма эффектным; две линии кавалерии, в каждой по двести человек, медленно направлялись в сторону моста. Шарп видел карабины на плечах солдат, а на крупе каждой лошади – мешок с кормом.
Он снова выпрямился и сказал Пендлтону, что тот может спрыгнуть с парапета.
– Они собираются сражаться, сэр? – Как и Ленноксу, пареньку не терпелось схватиться с французами.
Шарп покачал головой: