Над ними, растянувшись на всю длину площади, развевалось гигантское знамя. В нем кричащими оранжевыми буквами на черном фоне говорилось: «Приходите один, приходите всей семьей на Хэллоуин в Саммитвилле!». С букв, казалось, капала оранжевая кровь, а под большими буквами мелким шрифтом было написано: «Развлечение для всей семьи! С семи вечера до полуночи. Фестиваль, который нельзя пропустить».
Я долго смотрел на это знамя и, наверно, остался бы совсем один, если бы не дети, возвращавшиеся из школы и прогуливавшиеся по площади. Я видел, как они шли среди отвратительных соломенных человечков, гордо указывая на тех, кого они и их семьи собрали. Это были ученики начальной школы, и их не трогали вещи, которыми был завален парк. Я решил пойти на бал в честь Хэллоуина, потому что понял, что веду себя глупо. Если эти вещи не беспокоят детей, то как я могу позволить им так сильно беспокоить меня?
С меня было довольно; я отогнал свои мрачные мысли в сторону и решил как следует насладиться праздником. Приняв это решение, я отправился по своим делам, довольный тем, что несколько детей узнали меня, и еще больше тем, что они помахали мне и улыбнулись. Спустя полторы недели я снова был дома.
Когда я пошел в магазин, то обязательно захватил несколько пакетов конфет. Я решил, что если мне суждено стать частью Саммитвилля, то я сделаю это правильно. К черту странные традиции, я решил, что пора стать частью общества. Я даже дошел до того, что сделал пугало. Может быть, я был немного одержим, а может быть, я был немного сумасшедшим. Кто знает? Я знаю только, что большую часть ночи работал над своим соломенным человечком с почти религиозным рвением. Около семи вечера ко мне присоединилась Хелен; мы должны были ужинать, и теперь была моя очередь готовить. Мы закончили тем, что заказали китайскую еду и назвали ее ужином.
Когда я закончил, была уже почти полночь, и меня слегка лихорадило от всех этих усилий. Одна из моих старых пар джинсовых брюк и вельветовая куртка были принесены в жертву ради одежды для пугала. Я не зашел так далеко, как некоторые, просто использовал старые теннисные туфли и садовые перчатки, чтобы завершить образ. Да, и еще ковбойская шляпа, которая у меня там валялась. Единственное деревенское и западное пугало во всей этой компании, пусть даже без ковбойских сапог и штанов.
С помощью Хелен я выволок его на городскую площадь и установил. Площадь была переполнена, и мне потребовалось немного времени, чтобы найти подходящее место, но в конце концов я справился. Я бы никогда не попросил Хелен о помощи, но это было частью городской традиции, и было раннее утро кануна Дня Всех Святых, когда я закончил с ним.
Когда я проснулся на следующий день, солнце уже почти достигло полудня, и у меня сильно болела голова. У меня было такое чувство, будто я всю ночь пил, а не работал над манекеном. Я не очень много работал, но каждый мускул в моем теле ощущался так, как будто я провел последние несколько недель, таская кирпичи, а не просто одну ночь, набивая манекен бумажными полотенцами и старыми газетами. Мне потребовалось больше пятнадцати минут, лежа в постели, чтобы решить, что я могу отважиться на душ.
Но после двадцати минут массажа под старым душем я снова чувствовал себя почти человеком. Вскоре после ленча Хелен позвонила мне, и мы договорились пообедать вместе и вместе отправиться на хэллоуинский бал. Хелен ясно дала понять, что все должны нарядиться в костюмы и намекнула, что она, возможно, будет одета как ведьма. Мне не пришлось долго рыться на чердаке, прежде чем я нашел одежду, подходящую для того, чтобы переодеться волшебником. У меня всегда была плохая привычка хранить все свое барахло годами—вероятно, главная причина, по которой я не выбрал какую-нибудь квартиру, когда вышел на пенсию, - и я нашел свой старый смокинг, на полразмера меньше, и цилиндр, который, я думаю, принадлежал моему отцу или, возможно, Эмме. Почти весь день я потратил на то, чтобы перешить этот проклятый смокинг, чтобы он был впору для ночных событий, а потом он отправился к Хелен на ужин, а затем на городскую площадь для большого дела.