Может быть, я и сделал бы это в любом случае, но потом смех раздался ближе, чем раньше. Я слышал шепот людей вокруг меня, шепот, который можно услышать в церкви: «Он здесь. Он снова пришел к нам. Интересно, кого выберут». Мое сердце проделывало акробатические трюки в груди, и колени ослабли. Я почувствовал, что мои глаза притягивает темнота, из которой вырвался смех. И вот он медленно и гордо вышел из леса.
Пугало Альберта Майлза во всей красе. Старая фотография, которую я видел, была пугающей; реальность же была совершенно ужасающей. Фигура была изможденной, одетой в ту же самую одежду, которую я видел на фотографии, которой было по меньшей мере сто лет, но лицо было тем, что наиболее сильно запечатлелось в моем сознании. Черты были те же самые, те самые, которые я пытался воссоздать только прошлой ночью, но гораздо более реальные, более мощные, чем те, которые я сформировал. То, что я принял за плоть, на самом деле оказалось тыквой или чем-то настолько похожим по текстуре, что разницы не было видно. Черты его лица были вырезаны на толстой коже головы, рот, как у Джека-фонаря, улыбался всем, когда существо вышло на площадь, хотя казалось, оно шло недостаточно быстро для того расстояния, которое преодолело. В поле зрения появилась тыквоподобная голова, гордо поднятая и чуть наклоненная влево. Высокие, надменные скулы, как у человеческого черепа, обрамляли кукурузные шелковые волосы. Пещеристая ухмылка показывала слабое свечение изнутри, похожее на мерцание пламени. Два адских огня напряженно горели в пустых глазницах, переходя от человека к человеку и заставляя лица гримасничать от страха. Пока они не сосредоточились на мне.
Как будто пугало знало, что я не принадлежу к остальным, как будто он чувствовал, что я не из этих мест, не из тех людей, которые обычно празднуют Хэллоуин на площади. Я был уверен, что это существо подойдет ко мне и поразит меня за то, что я имел наглость показаться в присутствии его последователей. Я знал, что почти мертв, и будь я проклят, если чуть не обмочился. Затем он отвернулся от меня и посмотрел направо. Как раз в это время я вспомнил, как дышать.
Мне было трудно принять это; чем больше я смотрел на пугало, тем менее реальным оно мне казалось. Лицо этой твари было невероятно подвижным и все еще напоминало тыкву, вырезанную специально для этого события. Губы шевельнулись. Голова легко вытянулась, когда существо огляделось. Я не мог остановиться, протянул руку и схватил пугало, когда оно пролетело мимо меня. Мой разум, по крайней мере логическая часть, требовал, чтобы я раз и навсегда доказал, что это существо было плодом моего воображения.
Моя рука коснулась тяжелой, грубой шерсти его куртки и ощутила под ней твердое костлявое тело. И существо обернулось, чтобы посмотреть на меня глазами, более древними, чем все творение. Эта мерзкая улыбка стала еще более зловещей, и впалый рот загорелся той же пылающей энергией, которая подпитывала взгляд монстра
Бог свидетель, эта тварь, казалось, знала меня. Он протянул руку в перчатке и коснулся моего лица, нежно, как влюбленный. Мои нервы взвыли от этого прикосновения, а плоть попыталась отползти и спрятаться где-нибудь. Я чувствовал годы пыли и плесени, удерживаемые в этой перчатке, и холодную, твердую тяжесть костей, которые покоились прямо под их хлопчатобумажной поверхностью.
Безумная пещера рта шевельнулась, его ухмылка стала еще шире, а затем он заговорил со мной. Леденящий душу голос произнес слабым шепотом:
- Добро пожаловать домой, Бенджамин.
Я глупо вскрикнул, когда он отвернулся, пробираясь сквозь толпу, которая двигалась, чтобы избежать прикосновения. Вокруг меня добрые люди Саммитвилля прикасались ко мне, хлопали по плечу или прижимались ко мне, как к давно потерянному родственнику. Мне хотелось убежать, но вокруг было слишком много людей, которые прижимались ко мне и заставляли меня замечать их. Я оцепенело чувствовал, что Хелен все еще держит меня за руку.
Я смотрел, как пугало движется сквозь ночь, царственно шагая мимо своих последователей в погоне за тем, кого он выбрал. Наконец оно остановилось перед Недом Грабером и протянуло ему руку, молча требуя, чтобы он присоединился к нему.
Я видел, как тысячи эмоций промелькнули на его лице всего за несколько секунд. Я увидел удивление, счастье, гнев, отрицание, что-то вроде экстаза и снова счастье. Затем я увидел страх и печальное смирение. Страшила ушел вместе с Недом, и все расступились, пропуская их, как новобрачных. Плечи Неда задрожали, когда он вошел в темноту. Это был единственный признак слабости, который я заметил.