– При грамотной рекламе все возможно, – возразил Александр. – К тому же, можно же не улучшать настроение, а ухудшать. Интересно, а можно запрограммировать какое-то действие? Например, выстрелить в неугодного политика…
– Ты думай, что говоришь! – опешил Олег. – Да и вообще, эмофон дает стабильный результат только на эмоции, если запрограммировать действие, результаты непредсказуемы.
– А ты пробовал? – ухватился за идею Леонид Генрихович.
– Хм… Да, я испытал это как-то на жене, Вере.
– Ну, ты даешь! – восхищенно присвистнул Александр, а Ольга Андреевна нахмурилась.
– Да ничего особенного, – быстро проговорил Олег. – И это с ее согласия, конечно. Тогда выяснилось, что можно запрограммировать только простое действие. Типа, выбрать кусок булки побольше, или взять ложку, а не вилку. А если запрограммировать действие хотя бы немного сложнее – например, сварить суп, а не пожарить котлеты, то мозг перехватывает послание конвертерного излучения и интерпретирует в зависимости от жизненного опыта и настроения человека.
– Вот все это нам и нужно проверить, измерить, рассчитать и предоставить выводы комиссии, – прервал его Леонид Генрихович.
Уже на следующий день в лаборатории были готовы три новых прибора-эмофона, и Олег загружал в них программу-конвертер. Свой старый эмофон он не стал разбирать, оставив его в качестве первого опытного образца. Сразу же после этого начались испытания. Все эмоции, чувства и состояния, подлежащие измерению, были пронумерованы и внесены в специальные таблицы. Манипулировать цифрами было гораздо легче, чем каждый раз вводить целое слово для обозначения эмоции.
Оказалось, что прибор действительно работает безотказно. Все лабораторные животные, от крыс до собак, испытывали именно ту эмоцию, которую набирал на экране ученый. Сбоев не было: звери то в ярости бросались друг на друга, то неистово пытались размножаться, то в подавленном состоянии расползались по разным углам клеток.
Через неделю провели испытания и на человеке. Первым подопытным стал сам Олег. Молодого ученого поместили в аппарат компьютерной томографии, чтобы точно видеть, что происходит с мозгом во время воздействия прибора. Ольга Андреевна непрерывно регистрировала активность мозга с самого момента включения прибора. Воздействие оказалось эффектным: Олег выдал невероятную реакцию на эмоцию «восторг» и непрерывно озвучивал свои переживания.
– Ребята, я вас так люблю! – вещал он из аппарата. – Наш эмофон – самое прекрасное, что когда-либо создавал человек! Мне кажется, что все вокруг прекрасно!
– Вокруг тебя сейчас только стенки аппарата, – подколол коллегу Александр.
– Ну и что? Они тоже могут быть прекрасными! И я знаю, что за ними стоите вы, дорогие мои коллеги! Вы работаете, и я вам в этом помогаю. Мы – гении рода человеческого!
Уже через несколько минут он удивленно смотрел на результаты эксперимента и видеозапись.
– Даже не верится, что это я, – ошеломленно качал он головой. – Но я помню, что ощущения во время опыта были шикарные. Как будто летишь… И мир прекрасен, и всех любишь!
– Теперь проверяем остальные эмоции, – прервал его восторги Леонид Генрихович. Вскоре воздействие эмофона проверили на себе и Ольга Андреевна, и Александр. Результат всегда был предсказуемым. Пора было предоставлять результаты работы специальной комиссии.
Совещание состоялось в небольшом конференц-кабинете, где собрались представители научной комиссии и предполагаемые инвесторы. Тут были и Николай Владимирович, и сам директор по производству, а так же несколько человек из руководящего состава и двое совершенно незнакомых Олегу людей в гражданской форме, но с явной военной выправкой. Коллеги из лаборатории Леонида Генриховича тоже находились тут.
Выступать доверили Олегу. Он положил перед учеными два эмофона, и, волнуясь, начал описывать принцип их работы. Члены комиссии передавали друг другу приборы, пока Олег озвучивал результаты экспериментов. Он несколько раз подчеркнул, что эмофоны рекомендуется использовать исключительно в медицине для лечения депрессий. Видеоролики с опытами серьезно заинтересовали членов комиссии, что немного расстроило Олега: на видео попало много материала по негативным эмоциям. Один из экспериментов, когда милые белые мышки под воздействием эмофона взбесились и в одно мгновение набросились друг на друга, стараясь загрызть соперника, очень не нравилось ученому. Он бы не стал показывать это, но Леонид Генрихович настоял.
Потом Олегу начали задавать вопросы по экспериментам с людьми. Ему не понравилось, что его расспрашивали в основном о таких эмоциях, как злость, ненависть, раздражение и ужас. Но пришлось сообщать подробности: да, человек испытывает все это в полной мере. Он вспомнил, как лично ненавидел коллег, когда они все же включили ему подобную эмоцию. К счастью, сразу же после выключения эмофона выключились и эти, неестественные для него, чувства.