Мать хлестала её, пока не устала рука. Затем передышка – и «серьёзный разговор» продолжился.
Тоня получила свободу только через полтора часа и была настолько измождена, что заснула прямо за столом.
Вскоре во входную дверь позвонили. Мать, сидевшая в большой комнате перед телевизором, состроила недовольное лицо и пошла открывать.
За порогом стоял мужчина с кейсом в руке, одетый в длинный тёмно-серый плащ и шляпу.
– Добрый вечер, – сказал он, приветливо улыбаясь. – Прошу прощения, что мешаю вашему отдыху.
У мужчины, на вид лет сорока, было приятное гладкое лицо, типичное, но, на взгляд матери Тони, привлекательное.
– Да ерунда. Здрасьте.
– Я могу войти? Дело в том, что я живу в вашем доме, в последнем подъезде. Я представляю инициативную группу граждан.
– Да? – Женщина не помнила, чтобы к ней кто-то обращался, хотя соседей знала неплохо. – И в чём дело?
Мужчина снял шляпу и держал её на уровне груди за тулью. Сейчас он сильно напоминал какого-то киноперсонажа. Этакий чиновник из восьмидесятых.
Решив быть милой и вежливой, тем более он казался ей симпатичным, женщина отошла в сторону и прибавила:
– Да вы не стойте там, входите.
– Спасибо.
Он улыбнулся и шагнул в прихожую. Мать Тони включила бра.
– Обувь можете не снимать.
Оба одновременно опустили глаза на его туфли. Выглядели они новыми, даже блестели.
– Спасибо. Куда пройти?
– А давайте на кухню, – заюлила мать Тони, жалея, что толком не причёсана и в домашнем старом халате выглядит, наверное, как бомжиха. – У меня не прибрано.
– Ничего страшного, – заверил её мужчина.
В жёлтом свете лампочек выявилась одна странность его лица. Отсутствие бровей и ресниц. Мать Тони, поначалу чуть огорошенная таким открытием, решила, что ладно, всякое в жизни случается.
Они прошли на кухню. Мужчина сел на предложенный стул и водрузил кейс себе на колени. Мать Тони хотела сбегать переодеться, но ей была неприятна идея оставить чужого на кухне. Вдруг он что-нибудь украдёт. Мужчинам она не очень доверяла, хотя конкретно этому могла бы простить небольшую диверсию на своей территории.
Короче, решила остаться.
– А в какой вы квартире живёте? – спросила мать Тони, садясь напротив.
Мужчина положил шляпу на стол и ответил:
– Мне больше негде жить. Я бы хотел остановиться у вас. Метры позволяют. Думаю, и наш общий бюджет станет вполне подходящим для безбедного существования.
Мать Тони подалась вперёд.
– Что?
– Вопрос ремонта внутридомовой электросети будет решаться на общем собрании через неделю, а сейчас я хотел бы взять вашу подпись. Что вы соглашаетесь на ремонт электрощитов. Сами видите, в каком они у нас состоянии, – мужчина открыл кейс, сунул в него руку, вытащил листок бумаги и положил на стол. Рядом пристроил ручку. Мать Тони бросила взгляд на бумагу: в два столбика на ней стояли подписи жильцов дома.
– Извините, я вас не поняла. Что вы сказали до этого?
– До чего?
– До… того, как достали список.
– Я вас не понял. Вот, смотрите, здесь вам нужно только поставить свою подпись.
– Я поняла. Но что вы говорили раньше? – напирала мать Тони. – Что вам негде жить и вы собираетесь переехать ко мне.
– Нелепая мысль, – махнул рукой мужчина.
У матери Тони заколотилось в висках.
– Ничего не пойму.
– Это вам не будет стоить ни копейки, я же много зарабатываю. Знаете, кем я работаю? Главным получателем денег в нашей стране.
Женщина вытаращила глаза.
– Что?
– А как же! Мы не просто кто-то так, а очень даже величина.
– Да что вы несёте? – взорвалась мать Тони. – Вы чокнутый? А ну, убирайтесь отсюда!
Он улыбался и глядел на неё, не мигая.
– Мы будем заниматься сексом всего один раз в неделю. Ничего страшного, да?
– Чего-о?
Её вопль нисколько не напугал и не смутил его.
– Только раз в неделю. Больно не будет. У меня есть все документы, – продолжал гнуть своё мужчина.
– Что?
Его бы ударить изо всей силы, вцепиться в волосы, но мать Тони чувствовала, как её воля тает и слабость расходится по телу.
– Да не волнуйтесь вы так, – из кейса появилась папка, которую гость положил на стол и открыл. Мать Тони бессильно наблюдала. – Вот, тут сказано, когда и при каких обстоятельствах вы попали в интернат, а тут – что вас перевели в тюрьму, когда вам исполнилось восемнадцать лет. Убедитесь, все печати и подписи на месте. Ваш номер: 135609.
У матери Тони закружилась голова. Мужчина цокнул языком.
– Взаимопомощь граждан очень важна, – заметил он. – А это справка о ваших дисциплинарных взысканиях. Все грешки, так сказать.
Она поглядела на документ, но не смогла различить ни одной буквы.