И тем не менее, стоило ему всякий раз выйти к слушателям, в него словно вселялся демон, который придавал ему сил, вдохновлял и его, и слушателей. Но бывало и так, причём всё чаще, что, выходя, он испытывал странную тоску и упадок сил, и рот его, повинуясь его воле, но вопреки собственному желанию – желанию организма, мучительно открывался и закрывался, не желая более произносить произносимое, и наполнялся кислой слюной.
«Надо заканчивать, – думал он в который уже раз за последние годы, – надо заканчивать!»
Но как он мог закончить? Как ещё он умел зарабатывать? Ведь преподаватель – это тот же Сизиф. У него нет ничего, кроме его камня.
Но всё же он бы закончил. Он уже вплотную подошёл к этому решению, когда произошло непредвиденное.
Все, в общем, знали, что философия, мать наук, давно уже превратилась в какую-то смешную дисциплину, к которой никто, кроме самих философов – да и те с оговорками, – не относился серьёзно. Скорее она стала частью исторической науки, её разделом – историей философии. Современная же философия до такой степени перестала поспевать за наукой, которой она когда-то руководила, что учёные стали относиться к ней с презрением, ставя её в один ряд с хиромантией, астрологией и тому подобным. Философы много рассуждали, но рассуждали о каких-то таких абстрактных материях, с которыми в действительности нельзя было сопоставить ничего конкретного, и пользовались для этих целей особым птичьим языком, каждый по-своему. Конечно, с точки зрения физика, они говорили откровенно бессмысленные вещи.
Но всё меняется. Уходит одна мода, приходит другая. Неясно, когда это началось, но в какой-то момент среди богатых людей вдруг стало популярным вызывать «преподавателей на час». Их быстро стали называть, по старой, видимо, привычке, «девочками». Люди, работающие в бизнесе, торгующие, занятые в сфере услуг и не имеющие возможности просвещаться, приобщаться к сокровищнице мировой культуры, захотели знаний. Настоящих знаний – лучших достижений человеческой мысли за тысячелетия. У серьёзных предпринимателей нет времени на чтение специальной литературы, на долгие и кропотливые занятия. Они зарабатывают большие деньги, и всё их время посвящено делу.
И вот тут вновь, как и две с половиной тысячи лет назад, взошла звезда философии. Потому что ну к кому могли обратиться эти люди, эти владельцы корпораций и топ-менеджеры, кроме как к философам? К физикам? Математикам? Биологам? Это слишком сложно. Экономистам, социологам, политологам, историкам? Да, полегче – но слишком узко. Но была и философия! Сразу обо всём – вся история мировой культуры в одном флаконе плюс её теоретическое осмысление! Тут, конечно, прибились и культурологи, но… Впрочем, без но – образование у них тоже было по большей части философским.
И вот, когда в очередной раз взошла звезда философии, преподаватели философии снова стали в цене. Да не то что в цене, а нарасхват. Но, разумеется, с учётом иерархии. Чем престижнее вуз, чем выше качество публикаций, чем больше опыт преподавания и положительных отзывов студентов, тем ты дороже как девочка.
Ивана Андреевича встретил Анатолий.
– Халат, тапочки? – спросил банщик.
– Всё взял, – немного возмущённо ответил Иван Андреевич, давая понять, что он, профессионал, удивляется таким вопросам.
– Можете переодеться здесь, – сказал банщик, проведя его в свою каморку.
Иван Андреевич переоделся. Халат солидный, аристократичного кроя, длинный, тёмно-синего цвета, с более светлыми обшлагами в клетку. Тапочки – шлёпанцы, сделанные в Бразилии, в цвет халата, со вкусом, мягкие и удобные. Иван Андреевич поправил причёску, глядя в треснувшее старое зеркало банщицкой, и мельком подметил произошедшую в нём метаморфозу – он как будто помолодел и взбодрился. Это было профессиональное и происходило автоматически. Но внутри он не чувствовал никакого драйва и биения, а только бескрайнюю холодную пустыню без признаков жизни. И он сам не знал, то ли пойдёт, то ли нет.
Банщик распахнул дверь, и Иван Андреевич вошёл. Почему-то открывшаяся картина показалась ему накренённой набок, под углом в сорок пять градусов вправо. Стол, криво стоящие скамейки, бутылки-бутылки-бутылки, рюмки, кружки, закуски, и полуголые хохочущие тела с пьяными глазами. При виде него поднялся хриплый залихватский рёв и смех, как это принято в компании мужчин, которая решила вести себя как компания мужчин. Было в этом рёве и что-то от смущения и от желания показать, что никакого смущения нет. Один из них вдруг запел диким голосом:
– Мы к вам заехали на час!
Привет! Bonjour! Hello!
А ну скорей любите нас!..