– Да я вообще не понял, что надо от меня.
Еще удар, и я начинаю терять контроль над своим гневом.
– Отвечай умнее.
Еще пара минут и я покидаю квартиру, лечу в свою машину и еду по указанным координатам. Какая-то глушь, заброшенный хутор. Мозг рисует картинки одна другой хуже. Явно не молоком парным поили и бабкой из печи ее там кормили три дня. Я потерял три дня. И потерял бы больше, не обратись к врагу. Потому что никто не знает, как он отслеживает звонки. Звонки, которые даже ребята моего друга отследить не могут.
Мчу на всех порах, выжимая педаль газа почти в пол. Стараюсь не думать про Макларен, который тут бы разогнался, да лег на пузо на первой кочке или ухабе. С нашими дорогами только на танке вроде этого можно выехать за город, а я ищу какой-то блядский хутор в середине сраного поля, окруженный лесами. Уебка Смолякова бросил в нокауте все в том же коридоре, проредив зубной ряд. Откинется – туда и дорога. Воссоединятся с милой, как Ромео и Джульетта.
Я не могу понять, как он мог дать своей бабе умереть. Хотя а сам я что, многим лучше? Хоть бы живая, сжимаю руль до боли в пальцах, и повторяю, как мантру: хоть бы живая. Все остальное вылечу, занежу, забудет. Только бы осталась жива.
Сворачиваю из леса на проселочную дорогу через поле и вижу вдалеке дом. Снова газ в пол, скорее бы, только бы успел.
Врываюсь внутрь, как разъяренный тигр, готовый рвать и убивать. Но перед моим взглядом только убогая комната, смятые простыни и кровь на них. Багровею, потом холодею.
УБЬЮ.
Подлетаю к распластанному на полу мужику, хватаю за горло, впечатываю его в стену.
– ГДЕ ОНА, что ты сделал с ней, – мой голос гремит на все убогое жилище.
– Да хуй ее знает, сбежала эта ебанутая баба, чуть не убила меня.
Ощущаю слабые отголоски гордости и удовлетворения. Моя девочка.
Опускаю взгляд на ее «оружие» и мысленно хвалю за смекалку. Не дала себя в обиду. Не дала же?
Сжимаю горло ничтожества сильнее. Его вялый хер навылет наводит на неприятные вопросы.
– Знаешь, что я делаю с теми, кто трогает мое?
– Не трогал я ее, – хрипит, – только она меня лапала и дрочила как истинная шлюха.
Не верю не единому слову, но пальцы все же делают свое дело и сжимают его глотку, прекращая поток кислорода. Очнулся и разжал их лишь когда этот утырок потерял сознание. Брезгливо швырнул его на пол, оставляя там и выходя на ночной воздух.
Сбежала? Молодец. Горжусь. Только где блядь ее искать теперь? Леса тут лютые, дикие, явно на пир к волкам с медведями помчалась. Окидываю внимательным взглядом поле и вижу какую-то движущуюся тень. Далеко, очень далеко от меня. Не факт, что она. Но это самая большая зацепка что у меня есть. И я без раздумий мчу туда. От волков и медведей за пазухой висит ствол. Пристрелю любого, кто станет на моем пути к ней. Хотя не факт, что я уже не оставил за собой дорожку тел из Смолякова и этого насильника. Плевать.
Лечу вперед, вижу, как тень скрывается в лесу, матерюсь про себя. Как буду ее искать? В какую сторону побежит? Она ли это вообще, или мое воспалённое воображение подкинуло мне эту тень словно мираж в пустыне. Не ищу вопросов на ответы. Животрепещущий вопрос один: как найти свою девочку ночью в лесу?
Как только забежал за первые деревья, набираю полную грудь воздуха и ору:
– Мара, ау! Марина!
Лечу вперед, не разбирая дороги, мчусь изо всех сил, хотя уже не так молод, как хотелось бы, и подобный забег утомляет.
– Мара! Ау! Мара!
Только бы догнать, только бы услышала. А затем вдруг резко стало очень больно, голову словно обожгло, и я понял, что падаю как подкошенный, теряя сознание.
Глава 32
Медленно прихожу в себя от того, что кто-то носком бьёт меня в бедро.
– Стрельцов, скотина, это ты! Я тебя чуть не убила, – впервые слышу такую забористую ругань с ее ротика.
Открываю глаз и вижу, что стоит надо мной с пистолетом в руке.
– Стрелять я умею, но не факт, что метко.
Живая! Живая. Живая…
Я настолько резко, насколько могу в своем положении, подрываюсь и сжимаю ее в своих ручищах. Порывисто целую, не разбирая куда, все лицо.
Девочка моя. Живая. И снова со мной.
И тут звучит выстрел.
Охреневаю и опускаю взгляд на ее пальцы, которые сжимают мой ствол.
– Так, малыш, дай-ка это папке, пока ты нас не убила.
– Блядь, я уже хотела застрелиться здесь, если бы не получилось вырваться.
Вырывается из моих рук и бьёт ладошками в мою грудь.