После выхода из тюрьмы Бартошевский бывал в доме твоих родителей?
Я не помню его визитов. Бартошевский был знаком с родителями, но я бы не сказал, что они дружили.
Ты знал своих дедушек и бабушек?
Только одну бабушку — мамину маму. Она жила совсем рядом, метрах в ста пятидесяти — двухстах от нас, на другой стороне Маршалковской. Снимала комнату у очень симпатичных людей. Мама каждый день носила ей обед. Я там время от времени бывал. Обычно бабушка давала мне два злотых на мороженое. Мне она запомнилась пожилой, немного чудаковатой дамой. В ее комнате всегда лежали кипы газет, между которыми приходилось пробираться, словно в лабиринте. После Варшавского восстания обе мои бабушки оказались в лагере Равенсбрюк. Папина мама там погибла. Бабушка Шуманьская выжила.
Это персонаж с интересной историей.
Она происходила из хорошей, так называемой полуторашляхетской семьи[8], о чем я не стал бы упоминать, если бы не занятное стечение обстоятельств: один из ее, а следовательно, и моих предков — Анджей Выджга — был кастеляном в Визне в первой половине XV века. Визна расположена в двенадцати километрах от Едвабне…
В монографии «Начало заселения Визны и визненских земель в контексте исторических собы-тий в этом регионе Польши» я прочитал, что этот Виджга именовался также «Вигандом из Ренкавчина и Острова». Прелесть, правда? Сенкевич чистой воды!
Упоминание имени Сенкевича тут вполне уместно, поскольку бóльшая часть действия романа «Потоп» происходит на Подляшье. Жендзян, например, из Вонсоша! Именно там 5 июля 1941 года польские соседи убили всех евреев еще до того, как пришли немцы, а потом некоторые из этих людей участвовали в уничтожении евреев в Радзилове 7 июля и в Едвабне 10 июля.
При работе над романом Сенкевич пользовался мемуарами еще одного из моих предков, Яна Стефана Выджги, он несколько раз упоминается в «Потопе»: во времена Яна Казимира Ян Стефан Выджга был варминским епископом и секретарем коронным[9], а немного позже, при Яне Собеском — примасом Польши. Все это позволило мне в разговоре с Тадеушем Слободзянеком пошутить, что, мол, в Едвабне «мои крестьяне поубивали моих евреев» (позже он процитировал эти слова в интервью газете «Газета Выборча», почему я об этом и упоминаю). Что, конечно, исторически неточно — в том числе потому, что погром в Едвабне был осуществлен в основном руками деклассированной провинциальной шляхты — например, Рамотовских или чудовищного семейства Лауданьских.
Давай поговорим о твоих дедушках и бабушках. Как складывались отношения родителей с бабушкой Шуманьской?
Судя по маминым рассказам, с отцом у нее были более близкие отношения, чем с матерью. Хотя он, кажется, тоже был человеком непростым.
Что ты имеешь в виду, говоря «непростой»?
Человек настроения, склонный к меланхолии, кроме того, как это когда-то называли, пасквилянт. Еще студентом, при русских, дед принимал учас-тие в патриотических демонстрациях, получил так называемый «волчий билет», после чего не мог рассчитывать на высшее образование в Царстве Польском[10] и заканчивал юридический факультет в Одессе. Позже он продолжал бодаться с царизмом, даже некоторое время сидел в Х павильоне[11], да и потом отличался несколько, так сказать, «задиристым» нравом.
Но и моя мать, бывало, делала ему назло. Перед самой войной она обручилась со Станиславом Вертхаймом (замуж мама вышла в декабре 1939 года, то есть уже во время оккупации), и они часто ходили танцевать. В одном из дансингов, кажется, в «Адрии», мама заметила родителя в обществе некой молодой дамы. Вместо того чтобы тактично удалиться, мамочка немедленно подошла, сделала глубокий книксен и, поцеловав отцу руку, приветствовала словами: «Добрый вечер, папочка»…
Вацлав Шуманьский был известным варшавским адвокатом.
Это правда. Во время Брестского процесса[12] он, например, защищал Юзефа Путека из Польской народной партии «Освобождение»[13]. Это был, пожалуй, самый громкий политический процесс межвоенного периода. А в 1930 году санационный[14] суд арестовал всех левоцентристских парламентариев.
10
Царство Польское — территория Польши, находившаяся в составе Российской империи по решению Венского конгресса с 1815 по 1915 г.
11
X павильон Варшавской цитадели, где располагалась центральная следственная тюрьма для политзаключенных.
12
Судебный процесс против руководства центристских и левых партий Польской республики (26 октября 1931 г. — 13 января 1932 г.), ставший одним из крупнейших политических процессов в довоенной Польше. Назван по месту содержания обвиняемых (Брестская крепость).
13
Польская крестьянская партия (1915–1931), перешедшая в оппозицию по отношению к Юзефу Пилсудскому.
14
Санация (от