Афганцы дали по наступающим пулеметную очередь, но она будто ушла в молоко. Одностороннее нападение не переросло в двустороннюю схватку, мертвецы никак не отреагировали. Никто даже не вскрикнул. Все равно что залп дали по движущемуся лесу. Разве что некоторые пули, увязнув в телах, порвали кому-то мышцы. Мертвецы не нарушили строй и равнодушно продолжили атаку. Они даже не опускали глаза посмотреть, что с ними такое произошло. В град машинного огня начали вкрапляться артиллерийские выстрелы, которые вгрызались в каменные колонны горного прохода. Неудачное попадание ядра взорвало какого-то солдата, его конечности разлетелись в стороны и свалили с ног нескольких его товарищей, но дистанция в строю все равно сохранилась в относительном порядке.
Полевые хирурги из Нетли установили, что артиллерийские снаряды неэффективны против мертвецов. Самый большой урон, который получают от артиллерийского обстрела люди, – это ужас, но мертвецы его не чувствуют. Заключение врачей гласило: «Ожидаемый эффект не покрывает предполагаемых расходов». Разве что запас пороха, который мертвый солдат носил в рюкзаке, взрывался от удара, и этот вторичный взрыв и то приносил больше урона.
Похоже, Красоткин был согласен с выводами экспертов из армейского госпиталя.
– Пустая трата припасов, – заметил он невинным тоном, будто ребенок, рассматривающий военные иллюстрации.
– Да пусть стреляют, – ответил Барнаби, и я с ним согласился. Со стратегической точки зрения, может, и бессмысленно, но у живых своя психология. Когда на тебя движется мертвая масса, то человеку с ружьем трудно слушать свой разум.
Пожалуй, мертвый марш – недостаточно сложный маневр, чтобы назвать его тактическим. Они просто идут напролом через Хайберский проход. И все. Достигнув определенной точки, они развернутся, и сейчас эта точка – крепость Али-Масджид. Те из них, кто туда доберется, детонируют, и на этом конец. Это не изысканная партия шахмат. Скорее представьте, как кто-то наклонил доску и все пешки укатились на сторону противника. Стратегия предельно простая, но при этом максимально эффективная, и нашим врагам практически нечего ей противопоставить. Саул побеждает тысячу, а Давид – десяток тысяч, только и всего.
Большая масса мертвецов подобна природному бедствию. А что может сделать человек пред лицом великой стихии? Упокоить ее мощь в земле или воде, но в скалах подобное мало осуществимо.
Глаз за глаз, зуб за зуб, мертвец за мертвеца.
– «Первый Ангел вострубил…»[24] – нараспев изрек Красоткин.
Афганцы вострубили, и в бой потянулись уже их мертвые войска. Нестройными рядами или даже без всякого строя они по одному, по двое стали выпадать из глубины перевала. Они озирались в поисках врага, подобно актерам, которых неожиданно вытолкнули на сцену, и, чуть не спотыкаясь, волочились в нашу сторону.
Выбеленные силуэты сразу выделялись на фоне черных скал. Афганцы решили пойти по самому простому пути распознания своих и чужих. Белые мертвецы все продолжали выплывать своей сонной походкой. За белыми вышли рыжие, за теми – черные. Последними вышли серо-голубые.
– По цвету всадников апокалипсиса? Запугать нас пытаются? – предположил Красоткин.
– Я думаю, это чисто для распознания, – возразил Барнаби.
Наши офицеры сидели молча и напряженно. Они еще только привыкали к тому ужасу, который внушали живым бредущие вразнобой афганские солдаты. Движения мертвецов воздействовали на живых на инстинктивном уровне, напоминая кошмар наяву. Так вот, с кошмаром, оказывается, можно примириться. А вот упорядоченные шеренги британских войск напоминали гнев стихии. Как будто на тебя идет что-то непостижимое.
Афганские мертвецы, экипированные стальными зубами и когтями, добрались до английских, и их ряды смешались. Расцвет века мертвецов вернул войну к тому древнему виду, который знали наши предки. Стрелять в таких противников неэффективно, поэтому мертвецы попросту бросаются друг на друга. Говорят, что острые как бритва японские сабли в нашу эпоху – эффективнейшее оружие, поэтому их с большим удовольствием коллекционируют крупные политики.
Мертвецы продолжали идти, не глядя по сторонам, но их траектории неизбежно пересекались. Вот они уже задевали друг друга плечами. Тогда, не обмениваясь даже взглядами, афганские солдаты тут же пускали в ход когти. Они рвали мундиры, а в ответ британские мертвецы пускали в ход штыки своих мартини-генри. Острый металл впивался в мертвую плоть, но руки афганцев все равно цеплялись за плечи. Когти втыкались в животы и распарывали их. Из широких разрезов под внутренним давлением вываливались органы, и обмякшие мертвецы хватались за них.