Если это всего лишь игра случая… До чего же тогда жесток этот случай. Потеряв всё и больше ни на что не надеясь, он обрёл больше, чем мог ожидать хоть когда-нибудь.
И теперь ему снился этот упрямый до невозможности мальчишка. Рыжий и нахальный, меняющий всё, к чему прикасался…
Казуя потянулся к нему, чтобы провести ладонью по спутанным прядям, но рука одиноко повисла в пустоте. Приоткрыв глаза, приподнялся и сонно осмотрелся. Подушка под головой, заботливо накинутое кем-то одеяло, сложенная в кресле одежда… А Хоаран пропал, испарился, словно его тут никогда не было.
Казуя завернулся в одеяло, сполз с кровати и заглянул в ванную, потом в кабинет, затем только ввалился в комнату с мониторами и переключился на восемьдесят первый маркер. Хоаран торчал в «гараже» и возился с разобранным двигателем. На часах ― полдень.
Казуя с облегчением провёл ладонью по лицу и вздохнул. Ладно… Вопросы никуда не делись, но хотя бы Хоаран убрался из кабинета в то время, когда заключённым разрешалось шататься за пределами камер.
Казуя выдерживал характер до обеда, потом приказал активировать систему доставки в «гараж» и сделал заказ для Хоарана. Заглянув в помещение, он услышал привычную музыку и застал знакомую картину. Хоаран сидел на полу у стола с двигателем, держал в руках железку какую-то и ковырялся в ней отвёрткой. Проворные пальцы испачкались в чём-то чёрном и вязком.
Мишима бесшумно подошёл ближе и озадаченно взглянул на железяку, наполненную гладкими шариками. Как раз эти шарики и покрывала чёрная вязкая субстанция. Хоаран, очевидно, пытался то ли выковырнуть один из шариков, то ли ещё что-то с ним сделать. Ну вот, поддел отвёрткой, немного повернул голову, высматривая там нечто, затем осторожно опустил железку на колено и не глядя повёл левой рукой по столу. В паре сантиметров от его пальцев валялся шприц, наполненный тёмной дрянью. Казуя взял его и вложил в ладонь Хоарана. Тот невозмутимо принял помощь, не оглянулся даже, а выдавил пару капель из шприца куда-то под приподнятый шарик, после чего убрал отвёртку и прокрутил в гнёздах все подвижные составляющие.
― Не любишь сидеть без дела?
― Не люблю.
И всё. Поговорили, да уж.
Машинально он протянул руку и погладил рыжие пряди. Хоаран застыл. Напряжение чётко ощущалось во всём его облике. И Казуя медленно убрал руку. Ему самому жест показался естественным ― особенно в свете недавних полусонных размышлений на тему отцовства, не говоря уж о том, что разница в возрасте ему позволяла подобное. Другое дело, что у Хоарана вряд ли был отец. То есть, был, конечно, но сам Хоаран в жизни его не видел или не помнил, поэтому для него такой естественности не существовало. Дикий ― в этом плане и в куче иных. И приручать этого дикаря придётся терпеливо и долго. Если вообще получится.
― Есть хочешь?
― Обед вот-вот будет, ― равнодушно отозвался Хоаран.
― Ты можешь и здесь пообедать, поэтому и спрашиваю.
― С тобой? ― заострил внимание на существенной детали Хоаран и бросил короткий взгляд на Казую поверх обнажённого, блестящего от масла плеча.
― Со мной. Хочу уточнить по мелочам ― по поводу нашей договорённости.
― А она есть?
― Вроде бы. Или я чего-то не понял?
― Я не знаю, что ты там себе понял.
― Вот и я не знаю, что понял ты. Обсудим? ― Казуя со спокойным удовольствием наблюдал за Хоараном, скользя взором по спине, плечам, и радовался про себя, что тот предпочитал работать без рубахи. Кстати, и где он одежду взял? Попросил у сотрудников новую? Почему бы и нет? Кто-то из них наверняка заходил утром в кабинет.
Хоаран поднялся, небрежно положил деталь на стол и развернулся. В глазах ― лёгкая задумчивость, на лице ― печать холодного спокойствия, на губах ― неизбежный намёк на насмешливую улыбку.
― До или после?
― Э… Что? ― потерянно уточнил Казуя, упустивший вдруг нить беседы.
― Обсудим. До или после обеда? Не люблю болтать во время еды ― подавиться можно, ― ядовито объяснил Хоаран.
Зар-раза.
― Как карта ляжет. ― Казуя прошёлся к люку в стене и сдвинул панель. В контейнере как раз прибыл заказанный им обед. На двоих. Налёт романтики в стенах тюрьмы, впрочем, Казуя мог себе это позволить.
Он осмотрелся в поисках подходящего места для застолья. Хоаран презрительно фыркнул, наскоро вытер руки полотенцем и сходил в угол к старому шкафу, из-за шкафа вытащил лист пластика, который оказался обычным складным столиком. Он поставил стол подальше от машины и разобранного двигателя, прихватил у стены два табурета и придвинул к столу, после чего отправился мыть руки нормально. Казуя тем временем расставлял блюда и иногда поглядывал в его сторону. И с лёгким сожалением закусил губу, когда Хоаран надел рубаху, спрятав под тканью широкие плечи и гибкую спину вместе со всеми своими шрамами.
Когда оба устроились за столом, Хоаран знакомо ухватил графин с молоком. Верно, он всегда начинал есть только после того, как выпьет стакан молока.
― Так что ты решил?
― В смысле?
― Сделка, рыжий. Я помню, что ты удовольствий не ищешь, но их ищу я. Свобода, возможная здесь свобода ― достаточно хорошая цена?
― Ты мог бы предложить такую сделку любому ― и любой бы согласился даже стать твоим личным рабом за особые привилегии. Почему ты предлагаешь это именно мне? Ты ведь знаешь, что со мной будет труднее договориться, чем с кем-то другим. И раб из меня чёрта с два выйдет. ― Хоаран выпил молоко, и над его верхней губой забелела тонкая полоска. Взгляд Казуи невольно задержался на губах Хоарана и этой соблазнительной полоске.
― Именно поэтому. Такой ответ тебя устроит?
― Любишь сложности? ― хмыкнул рыжий, отставив пустой стакан.
― Ты не представляешь, как… ― Казуя приподнялся, наклонился вперёд и слизнул белую полоску с кожи Хоарана. В грудь упёрлась ладонь, и лёгкий толчок заставил его сесть на место.
― Сам только что напомнил ― я не ищу удовольствий, поэтому хватит меня ими осыпать.
― Я не забыл. Мне приходится делать это, раз уж ты не осыпаешь ими меня. С другой стороны, для меня это тоже удовольствие.
― Хм? То есть, ты хочешь, чтобы я ходил за тобой хвостом и осыпал удовольствиями? ― Хоаран повертел в пальцах вилку, нормальную вилку, и покосился на нож. Оба прибора он использовал по назначению и не стал набрасываться на Казую с намерением прикончить.
― Звучит чудесно, хоть и нереально, ― проронил Казуя и сделал глоток вина из бокала. ― Думаю, это было бы слишком. Особенно для тебя. К тому же, слова о свободе не были пустой формальностью. Согласись, с рабством это плохо вяжется. Давай упростим?
Хоаран отложил нож, подхватил со стола баночку с острой приправой и занялся доведением еды до «огненной» кондиции. Отставив баночку, взглянул на Казую и слегка нахмурился.
― Ты считаешь, что это всё вообще можно хоть как-то упростить?
― Вполне. Не так давно ты прекрасно справился с задачей.
― На подобный комплимент я меньше всего рассчитывал, ― явно развеселился Хоаран. ― И ты мне подсунул какую-то гадость, так что это не считается.
― Разочарую, хочешь? Та гадость, как ты выражаешься, была совершенно безвредной. Всё, что ты сделал, ты сделал сам и по собственной воле, а гадость всего лишь помогла перебороть твои сомнения, точнее, она их чуточку уменьшила. Поэтому всё считается. Упрощаем: я не люблю спать один, и мне нравится получать удовольствие; в тебе огня многовато, поэтому тебе ничего не стоит дать мне удовольствие. Я доступно объясняю?
― Очаровательно, ― просиял улыбкой до ушей упрямый мерзавец. ― Так ты ещё и дураком меня считаешь, которому на пальцах всё надо объяснять?
― Не цепляйся к словам, ― рыкнул на него Казуя.
― И не думал. С чего ты взял, что мне так легко доставить тебе удовольствие? А если мне приходится прикладывать немалые усилия? И я не назвал бы приятным приложением то, что ты творил накануне.
― Тебе не понравилась клубника? ― машинально спросил Казуя, озадаченный внезапными вопросами.