Она не провела в университете даже года, но говорила так, будто избороздила все моря с экспедицией Жак-Ива Кусто, проплывая мимо сирен с голубыми хвостами и затонувших кораблей. Она познакомила пациенток с аббревиатурой ЛГБТ, означающей сообщество лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров, подробно объяснив тонкую разницу между ними. Это было ново даже для молодежи Соединенных Штатов, а в Чили никто об этом явлении даже не подозревал, тем более пациенты онкологической клиники. Она рассказала им, что у нее самой пол нейтральный или расплывчатый, потому что она не обязана принимать традиционное деление на мужчин и женщин согласно гениталиям, каждый волен определять себя, как ему в голову взбредет, и может поменять свое мнение, если в будущем покажется, что другой пол ему больше подходит. «Как туземцы некоторых племен, которые меняют имя на разных этапах своей жизни, потому что имя, данное при рождении, их больше не устраивает», — добавляла она, чтобы стало понятнее, вызывая всеобщее смущение.
Даниэла была рядом с матерью, когда та выздоравливала после операции и терпела утомительные и тяжелые медицинские процедуры и когда шел бракоразводный процесс. Она спала рядом с матерью, готовая вскочить с кровати в любой момент, если той потребуется помощь, она обращалась с ней со свойственной ей резковатой нежностью, шутила, готовила питательные супы и отлично ориентировалась в мире бюрократии, ответственной за пошатнувшееся здоровье. Она чуть не волоком повела Лусию покупать новую одежду и установила для нее разумную диету. А когда поняла, что отец прекрасно чувствует себя в новой жизни в качестве холостяка, а мать твердо стоит на ногах, без лишнего шума распрощалась с обоими и отбыла в таком же веселом настроении, в каком появилась.
До болезни Лусия вела образ жизни, который она определяла как богемный, а Даниэла как нездоровый. Она много курила, не занималась никакой физкультурой и ежедневно ужинала, выпивая два стакана вина и съедая мороженое на десерт, у нее был лишний вес и болели колени. В замужестве она посмеивалась над стилем жизни мужа. Она начинала день, лениво лежа на кровати, с чашечкой кофе и парой круассанов, читая газету, он же с утра выпивал стакан густой зеленой жидкости с пчелиной пыльцой и, как настоящий спортсмен, размеренным бегом добирался до работы, где верная секретарша Лола ждала его с чистой одеждой наготове. Для своего возраста Карлос Урсуа был в отличной форме и держал спину прямо, как копье. Она начала подражать ему против всякого желания, а лишь благодаря железной воле Даниэлы, и результат не замедлил сказаться, когда она вставала на весы в ванной и когда чувствовала такой прилив жизненных сил, какого у нее не было с подросткового возраста.
Лусия и Карлос увиделись полтора года спустя, когда подписывали свидетельство о разводе, — с недавнего времени развод в Чили узаконили. Прошло еще слишком мало времени, чтобы Лусия чувствовала себя окончательно выздоровевшей, но силы уже восстановились, а грудь приобрела форму. Волосы отрастали седыми, она решила сделать несколько взлохмаченную короткую стрижку и оставить естественный цвет, кроме нескольких прядей, которые Даниэла ей выкрасила перед отъездом в Майами в вызывающие цвета. Увидев ее в день развода, похудевшую на десять килограммов, с девичьей грудью под декольтированной блузкой и с фосфоресцирующей прической, Карлос резко вскинул голову. Лусия нашла, что он выглядит прекрасно, как никогда, и в ней даже вспыхнула искра сожаления о потерянной любви, которая, впрочем, тут же погасла. У нее действительно не было к нему никаких чувств, кроме благодарности за ребенка, ведь он был отцом Даниэлы. Она подумала, что должна была бы хоть немного злиться на него, это было бы естественно, но даже этого не было. От любви, ярко горевшей в течение многих лет, не осталось даже пепла разочарования. Восстановление после болезни далось ей так же тяжело, как восстановление после развода, и через несколько лет в Бруклине она старалась как можно реже вспоминать об этом периоде своей жизни.