За пятнадцать лет брака Шерил Лерой смирилась с грубой властью мужа, но так и не научилась вовремя уклоняться от его нападений. Она продолжала жить с ним по несчастной привычке, в силу финансовой зависимости и из-за больного ребенка. Своему психоаналитику она поведала, что терпит все это еще и потому, что ей это удобно: как отказаться от курсов духовного роста, от клуба читателей, от занятий пилатесом, которые поддерживали ее в форме, хотя и не так, как было бы желательно? Все это требует времени и ресурсов. Она страдала, сравнивая себя с независимыми, реализовавшими себя женщинами и с теми, кто разгуливал по спортивному залу нагишом. Она никогда не снимала с себя в раздевалке всю одежду и ловко заматывалась полотенцем, входя в душ или в сауну и выходя оттуда, чтобы не показывать синяков. Свою жизнь она рассматривала как сплошной провал. Список ошибок и неудач был прискорбным; с амбициями молодости она потерпела крах, а если прибавить к этому еще и возрастные изменения, то ей не оставалось ничего другого, как оплакивать свою судьбу.
Она была очень одинока, у нее был только Фрэнки. Ее мать умерла одиннадцать лет назад, а отец, с которым они всегда не слишком ладили, снова женился. Его новая жена была китаянка, отец познакомился с ней по интернету и привез к себе, не заботясь о том, что они говорят на разных языках и не могут общаться. «Так даже лучше, твоя мать слишком много болтала» — так он прокомментировал ситуацию, когда объявил о своей свадьбе Шерил. Они жили в Техасе и никогда не приглашали ее к себе в гости, равно как и не выражали желания навестить ее в Бруклине. И никогда не спрашивали про внука, у которого был церебральный паралич. Шерил видела жену отца только на фотографиях, которые они присылали на каждое Рождество: оба в шапочках Санта-Клауса, он самодовольно улыбается, а у нее всегда смущенное выражение лица.
В этих обстоятельствах Шерил, несмотря на все усилия, слабела не только телом, но и духом. До того как ей исполнилось сорок, старость казалась далеким врагом, в сорок пять она почувствовала, что враг приближается быстро и неизбежно. Порой ее посещали мечты о профессиональной карьере, иллюзии по спасению любви, а бывало, она гордилась своей физической формой и красотой, хотя все это было уже в прошлом. Она была сломлена, побеждена. Уже много лет она принимала таблетки от депрессии, от тревожности, от бессонницы и для аппетита. Шкафчик в ванной и ящик тумбочки ломились от дюжин упаковок с пилюлями всех цветов, среди которых были и просроченные, и такие, про которые она забыла, для чего они нужны, но никакие таблетки не могли склеить разбитую жизнь. Ее психоаналитик, единственный человек, который не причинял ей страданий и выслушивал ее, рекомендовал раз в несколько лет какие-то паллиативные средства, и она подчинялась, как хорошая девочка, как беспрекословно подчинялась отцу в детстве, молодым людям, предлагавшим скоротечные связи в юности, и как теперь подчинялась мужу. Длительные прогулки, дзен-буддизм, различные диеты, гипноз, учебники по самопомощи, групповая терапия… ничто не помогало надолго. Она что-то начинала, и какое-то время казалось — вот то, что она искала, но иллюзия длилась недолго.
Психоаналитик был с ней согласен: причина ее горестей не столько больной сын, сколько отношения с мужем. Он указал на то, что насилие всегда прогрессирует, да она и сама убедилась, что это так, за годы, прожитые с Лероем; каждую секунду погибала какая-то женщина, которая могла остаться в живых, если бы вовремя ушла от мужа, говорил врач, но вмешиваться, когда она приходила с синяком под глазом, замазанным косметикой, и в темных очках, он не мог, даже если бы и хотел. Его роль состояла в том, чтобы дать ей время самой принять решение; он всегда был готов внимательно выслушать ее и умел надежно хранить ее тайны. Шерил настолько боялась мужа, что сжималась в комок, стоило ей услышать, как он ставит машину в гараж или идет по коридору. Невозможно было угадать заранее настроение Фрэнка Лероя, поскольку оно менялось в любую секунду без видимых причин; она молилась о том, чтобы он пришел, занятый своими мыслями и делами, или чтобы он пришел ненадолго, только чтобы переодеться и уйти, и всегда считала дни до того момента, когда ему нужно будет куда-нибудь уехать. Она призналась психоаналитику, что хотела бы овдоветь, и тот выслушал ее без малейшего удивления, он слышал то же самое от других пациенток, у которых было куда меньше причин желать смерти супругу, чем у Шерил Лерой, так что доктор пришел к выводу, что это нормальное женское чувство. Его кабинет посещали женщины либо покорные, либо ожесточенные, других он не знал.