По грудь в воде, Конрауд наполнил легкие воздухом, окунулся в озеро сбоку от внедорожника и попытался открыть дверцу. С большим трудом ему удалось сдвинуть ее с места, но щель была слишком узкой, чтобы добраться до водителя. Тогда Конрауд попробовал разбить окно каблуком ботинка, но под водой удары получались недостаточно сильными.
Между тем, человек во внедорожнике наглотался воды: его ноздри расширились, а глаза широко распахнулись, чтобы сомкнуться вновь. Жизнь покидала его.
Марта пришла на помощь Конрауду. Вместе им удалось еще немного приоткрыть дверцу – достаточно, чтобы Конрауд смог проникнуть в салон автомобиля. Освободить водителя оказалось не так просто: Конрауд долго не мог нащупать замок ремня безопасности, а когда ему это все же удалось, замок никак не поддавался попыткам Конрауда отстегнуть ремень. Отчаявшись, Конрауд уже подумывал просто вцепиться в мужчину руками и выдернуть его из западни, когда ремень наконец отстегнулся. Ухватив Густафа Антонссона за руку, Конрауд стал вытаскивать его из машины через щель между дверцей и кузовом, и когда ценой немалых усилий ему это наконец удалось, он поднял его на поверхность.
Прибывшие полицейские помогли им с Мартой вынести его на сушу, где ему начали оказывать первую помощь. На Скотхусвегюр Конрауд увидел две патрульные машины, а также машину «Скорой помощи», которая приближалась к перекрестку с Соулейяргата.
Вдвоем с Мартой, которая поддерживала его под руку, они сели на берегу Тьёднина. После всех усилий, Конрауд долго не мог отдышаться. Вода стекала с него ручьями, он продрог до костей и был совершенно изможден. К ним подошел полицейский, который протянул им по шерстяному одеялу и спросил, не требуется ли им медицинская помощь.
Вместо ответа Конрауд спросил:
– Удастся его спасти? – мотнул он головой в сторону бригады «скорой помощи», которая укладывала Густафа Антонссона на носилки.
– Его реанимировали, – ответил полицейский. – А дальше как бог даст.
– Что там с Ласси? – обратился Конрауд к Марте.
– Сейчас узнаю, – ответила та и попросила полицейского одолжить ей телефон – ее собственный аппарат после «купания» в Тьёднине не работал.
Конрауд поднялся и подошел к машине «Скорой помощи», куда как раз заносили лежащего на носилках Густафа Антонссона. Изможденный и шокированный тем, что заглянул в глаза смерти – пусть и на несколько мгновений, – он, однако, сразу узнал Конрауда и понял, что именно этот человек его спас.
– Вам… Вам не надо было… – явно находясь в состоянии спутанного сознания, пробормотал он.
– А вы сильно рисковали, – сказал Конрауд, отмечая внешнее сходство Густафа с братом.
– Там было что-то… что-то посреди дороги… Вы видели?
Конрауд покачал головой.
– Как… парень? – прошептал Густаф.
– Какой парень?
– В клинике…
Перед мысленным взором Конрауда возникли Ласси на больничной койке и Данни на полу со шприцем в руке, и он подумал о тайнах, которые к этому привели, и о людях, которые эти тайны тщательно оберегали.
– Не знаю, – ответил он.
– Про Данни вы знаете, да? – едва слышно произнес Густаф.
Конрауд кивнул.
– Я… я не мог допустить, чтобы стало известно… она собиралась разместить в Интернете… на тех сайтах… уничтожить меня…
Густаф Антонссон пристально смотрел в глаза Конрауду, словно надеялся заметить в них хоть малую толику понимания, но не замечал ничего, кроме презрения. Когда носилки поместили в машину «Скорой помощи», ее двери захлопнулись, и она тронулась с места с включенной мигалкой.
– Он выжил, – проходя мимо него по пути к своей машине, сказала Марта. – Ласси выжил. Поезжай домой – наши тебя подбросят, если хочешь.
Конрауд, все еще кутаясь в одеяло, проводил взглядом удаляющуюся машину «Скорой помощи» и перевел его на Тьёднин, гладь которого отсвечивала коралловым блеском от фар внедорожника. Взгляд Конрауда переместился дальше – за мост, на парк Хлёумскаулагардюр, где меж стволов деревьев сгустилась непроницаемая тьма, и он подумал о другом событии, что произошло на этом самом месте и не давало ему покоя все последние дни. Конрауд понимал, что обстоятельства того события, возможно, так никогда и не прояснятся до конца.