Романс.
Мальчик шел в закат глаза уставя.
Был закат непревзойдимо желт.
Даже снег желтел к Тверской заставе.
Ничего не видя мальчик шел.
Шел
вдруг
встал.
Шелк
рук
сталь.
С час закат смотрел глаза уставя
за мальчишкой легшую кайму.
Снег хрустя разламывал суставы.
Для чего?
зачем?
кому?
Был вором ветром мальчишка обыскан.
Попала ветру мальчишки записка.
Стал ветер Петровскому парку звонить:
Прощайте…
Кончаю…
Прошу не винить…
До чего ж –
На меня похож!
Ничего не поделаешь.
Ужас.
Но надо ж!
Дернулся к луже!
Залитую курточку стягивать стал.
Ну что ж товарищ!
Тому еще хуже –
Семь лет он вот в это же смотрит с моста.
Напялил еле
– другого калибра.
Никак не намылишься –
зубы стучат.
Шерстинщу с лапищ и с мордищи выбрил
Гляделся в льдину…
бритвой луча…
Почти
почти такой же самый.
Бегу
мозги шевелят адресами.
Во первых
на Пресню
туда
по задворкам.
Тянет инстинктом семейная норка.
За мной
всероссийские
теряясь точкой
сын за сыном
дочка за дочкой.
Всехные родители.
Володя!
На Рождество!
Вот радость!
Радость-то во!..
Прихожая тьма.
Электричество комната.
Сразу –
Наискось лица родни.
Володя!
Господи!
Что это?
В чем это?..
Ты в красном весь.
Покажи воротник!
Не важно мама
дома вымою.
Теперь у меня раздолье –
вода.
Не в этом дело.
Родные
Любимые
Ведь вы меня любите?
любите?
Да?
Так слушайте ж!
Тетя!
Сестры!
Мама!
Тушите елку!
заприте дом!
Я вас поведу
вы пойдете
мы прямо
сейчас же
все
возьмем и пойдем.
Не бойтесь –
это совсем не далеко
600 с небольшим этих крохотных верст.
Мы будем там во мгновение ока.
Он ждет
Мы вылезем прямо на мост.
Володя
родной
успокойся! –
Но я им
на этот семейственный писк голосков:
Так что ж?!
Любовь заменяете чаем?
Любовь заменяете штопкой носков?
Путешествие с мамой.
Не вы
Не мама Альсандра Альсеевна
Вселенная вся семьею засеяна.
Смотрите
мачт корабельных щетина –
в Германию врезался Одера клин.
Слезайте, мама,
уже мы Штеттине.
Сейчас,
мама,
несемся в Берлин.
Сейчас летите мотором урча вы:
Париж
Америка
Бруклинский мост
Сахара –
и здесь
с негритоской курчавой
лакает семейкой чаи негритос.
Сомнете периной
и волю
и камень.
Коммуна
и то завернется комом.
Столетия
жили своими домками
и нынче зажили своим домкомом.
Октябрь прогремел
карающий
судный.
Вы
под его огнеперым крылом
расставились
разложили посуды.
Паучьих волос не расчешешь колом.
Исчезни дом
родимое место
Прощайте!
Отбросил ступеней последок.
Какое тому поможет семейство?!
Любовь цыплячья!
Любвишка наседок!
Пресненские миражи.
Бегу и вижу
всем в виду
Кудринскими вышками
себе навстречу
сам
иду
с подарками подмышками.
Мачт крестами на буре распластан
корабль кидает балласт за балластом.
Будь проклята
опустошенная легкость! –
Домами оскалила скалы далекость.
Ни люда ни заставы нет.
Горят снега
и голо
и только из за-ставенек
в огне иголки елок.
Ногам вперекор
тормозами на быстрые
вставали стены окнами выстроясь.
По стеклам
тени
фигурками тира
вертелись в окне
зазывали в квартиры.
С Невы не сводит глаз
продрог
стоит и ждет –
помогут.
За первый встречный за порог
закидываю ногу.
В передней пьяный проветривал бредни.
Стрезвел и дернул стремглав из передней.
Зал заливался минуты две:
Медведь
медведь
медведь
медвееее!
Муж Феклы Давидовны со мной и со всеми знакомыми.
Потом
извертясь вопросительным знаком
хозяин полглаза просунул
– однако!
Маяковский!
Хорош медведь! –
Пошел хозяин любезностями медоветь:
Пожалуйста
Прошу-с
Ничего
– я боком.
Нечаянная радость-с, как сказано у Блока.
Жена – Фекла Двидна
Дочка
точь в точь
в меня видно
семнадцать с половиной годочков.
А это: …
Вы кажется знакомы?!
Со страха к мышам ушедшие в норы,
из-под кровати полезли партнеры.
Усища –
– к стеклам ламповым пыльники –
из под столов пошли собутыльники.
Ползут с-под шкафа чтецы почитатели.
Весь безлицый парад подсчитать ли.
Идут и идут процессией мирной.
Блестят из бород паутиной квартирной.
И это стоит столетья
как было.
Не бьют
и не тронулась быта кобыла.
Лишь вместо хранителей духов и фей
ангел хранитель:
жилец в галифе.
Но самое страшное:
по росту
по коже
одеждой
сама походка моя! –
в одном
узнал
– близнецами похожи –
себя самого –
сам
я.
С матрацев,
вздымая постельные тряпки,
клопы, приветствуя, подняли лапки.
Весь самовар рассиялся в лучики –
хочет обнять в самоварные ручки.
В точках от мух
веночки
с обоев
венчают голову сами собою.
Взыграли туш ангелочки-горнисты,
пророзовев из иконного глянца.
Иисус,
приподняв
венок тернистый,
любезно кланяется.
Маркс,
впряженный в алую рамку,
и то тащил обывательства лямку.
Запели птицы на каждой на жердочке,
герани в ноздри лезут из кадочек.
Как были
сидя сняты
на корточках,
радушно бабушки лезут из карточек.
Раскланялись все
осклабились враз;
кто басом фразу,
кто в дискант
дьячком:
С праздничком!
С праздничком!
С праздничком!
С праздничком!
С праз –
нич –
ком!
Хозяин
то тронет стул,
то дунет;
сам со скатерти крошки вымел:
Да я не знал!..
Да я б накануне…
Да, думаю, занят…
Дом…
со своими…