Ни в каком случае, отец Ипсилон! Он не создал себе имени, да и не хочет этого. Он одна из многих тихих незаметных капель, которые капают, капают, пока не продолбят и не размоют злой камень времени. Дела его не будут, «красиво» выражаясь, начертаны золотыми буквами на страницах истории. И все-таки, быть может, именно он и ему подобные донесут богиню будущего, на своих усталых пролетарских плечах, сквозь зловонную тину вырождения, в освобожденный мир.
Так! Вы замечаете, что я знаю вашего сына? Да, я знаю его достаточно хорошо. Так хорошо, что могу дать вам справку, почему от него пять месяцев не было писем.
Нет, он не был болен. Но так как его, по непонятным причинам, боятся, то решили его сделать больным. Хуже, сумасшедшим! Не шумите, старик! Тогда, пять месяцев тому назад, вашего Нильса, не взирая ни на какие постановления, перевезли в лечебницу для нервно-больных.
Вот видите! Теперь вы понимаете, почему он так плохо писал письма. Общество, в которое он попал, было так гостеприимно, так необычайно, так распущено, что Нильс был исключительно озабочен тем, чтобы не заразиться этой всеобщей «распущенностью». Это было ему не легко, так как, вспомните, сын ваш с самого рождения был хрупким и нервным. Если б не сила воли, – его бы живо окрутили. Но к сожалению, должен сообщить вам: сегодня запасы вышли и энергия его смотана.
Именно! Потому-то и нужно было его оттуда вытащить, иначе он лишился бы рассудка! Так как к последнему Нильс чувствовал мало склонности – не хотел снова завернуться в пеленки или стать животным, то он выбрал первое. Друг его, сведущий в этом деле, взялся за него. Приготовления прошли незамеченными. Срок был назначен на сегодня вечером и уже несколько часов Нильс Ипсилон находится далеко от своего застенка.
Эти проявления вашего сочувствия приятны моему сердцу. Но (усмехается) не вводите себя в расходы, старик! Я понимаю все так, как оно есть – не слишком тяжело и не слишком серьезно.
Да, отец, конечно это я! Вот когда ты узнал свое чадо. Меня радует, что есть еще приметы, по которым ты можешь меня узнать. Ты, по своей теории, никогда не был чрезвычайно точен в исполнении так называемых отцовских обязанностей. Наши отношения никогда не страдали преувеличенной нежностью. И, несмотря на это – чорт его знает, почему, – я все еще как то к тебе привязан. А то бы я не позвонил именно тебе, первому.
Ты прав, отец, – Сусанна тут играет роль! Может быть, действительно, Сусанна – скрытая причина того, что… Ну, ладно, предположим, что это так. Но тогда ответь мне сейчас же: где она? Что с ней? (пауза) Ты здесь, отец? – отец Ипсилон? Почему ты не отвечаешь? Почему ты сразу оборвал разговор, когда я спросил о Сусанне?
Не изворачивайся! Подозрительные отговорки! Нечистая совесть! Скажи пожалуйста: она еще в твоем доме, или ее там уже нет?
Вот как! Почему нет?
Ложь! Сусанна не более легкомысленна, чем любая хорошенькая девушка в 21 год. Скорее менее, чем более.
Конечно, склонность к проституции была и у нее, как у каждой современной девушки в ее положении. Это и есть мудрость существующего беспорядка: лучшие женщины осуждены на проституцию, сифилис, больницу. Лучшие мужчины на окопы и братскую могилу. Оффициальная наука называет это «естественным отбором». Я называю это кулачным правом высшей марки и нахожу, что оно гармонирует с нашей всеобщей системой последовательной эксплуатации и распродажи всех живых сил.
Я ничему больше не удивляюсь. Но хочу знать, наконец, почему Сусанна ушла из твоего дома? Говори правду! Скоро я узнаю ее и без тебя. А быть потом пойманным на лжи – это даже тебе должно было бы быть неприятно.
Боже мой! Чорт! Это подло, отец! Но теперь ты, по крайней мере, откровенен. Почему ты не мог сдержать себя? Почему она должна была спать с тобой? Не могла разве, подруга твоего сына, хотя бы в этом, остаться для тебя священной!
Я не требую, чтобы все люди были ангелы и идеалисты, но разве они обязательно должны быть свиньями? Это было лишнее, отец, совсем лишнее! Теперь уже нас с тобой ничего больше не связывает. Скажи, что стало с Сусанной, когда ты указал ей на дверь?
В чем ты помог ей?
Кельнерша? Что это: кельнерша? В таком заведении? Молчи! Ведь это же известный публичный дом. Кельнерша в данном случае ничто иное, как…
Итак! – Отец, ты или очень уж прост, или эта бессмысленная месть. Так или иначе – между нами все кончено. Исправить то, что сделал ты с этой девушкой – вот все, что ты оставил мне в наследство. Буду бить кулаками в дверь под красным фонарем! Может быть, еще удасться помочь во-время. (Вешает трубку. Ходит взад и вперед по комнате. Опять у телефона. Ищет в книге номер.)