Работа обнажения приема в искусстве по приемам – анархична. Она состоит из партизанских набегов, индивидуальных террористических актов. Отсюда проистекает недоразумение насчет «анархичности» футуристов. Но это не так. Анархичным был лишь их метод в силу вещей. По существу же они являлись, и являются позитивистами, релятивистами. Движение «мистического анархизма» в дореволюционной идеологии, – было им искони враждебно. Достоевский, Врубель, Скрябин были, как никто, чужды этой группе.
Футуристы влились в октябрьскую революцию с той же железной необходимостью, с какой Волга вливается в Каспийское море…
А то, что река несет на поверхности своей много всякой дряни, это тоже железная необходимость. Нельзя процеживать реку через сито, будь это даже сито Октября. Да и не нужно. Дрянь не доплыла до Октября. Задержалась на мартовском пороге.
Это насчет славного города Тамбова, и на тему классического диалога.
– Маяковский? Хорошо!.. Футуризм? Ладно!..
Но Маринетти! Но фашизм!
Да, видите ли, и буквы алфавита имеют свое собственное, имманентное бытие. И не даром, не даром… Случайное совпадение? Может быть. Ну, а представьте, что это совпадение не случайно, что тут некоторое сродство душ… Тогда как?
И морщат лоб, и создают теорийку, и осмысливают схему о связи русского футуризма с итальянским. Теорийка ничего себе. Схема как полагается. Вот она:
Футуристы – вообще говоря, взятые в мировом масштабе – это вольные стрелки, средневековые швейцарцы, предлагающие к услугам свою шпагу. В России советская власть – они с нею. В Италии фашистская власть – они с нею. Маяковский был бы в Италии Маринетти, Маринетти был бы в России Маяковским. Футуризм – это сильное взрывчатое вещество – коим может пользоваться кто угодно, это усовершенствованная гаубица, которая стреляет в какую угодно сторону. Лишь бы ее направить соответственно. Это объект воздействия, а не творческий субъект. Техника – беспартийна. Футуризм – техника творчества. Футуризм беспартиен. А беспартийный в лучшем случае может быть попутчиком, или в худшем, нэпо-попутчиком революции, – гласит сокрушительный силлогоизм. Вот куда приводит буква М вкупе и влюбе с буквой Ф…
– Скушно, до слез скушно брать на себя менторский тон и говорить учительским голосом. Однако, нужно. Нужно потому, что оставьте сегодня без ответа теорийку о том, что Маяковский только притворяется Маяковским, а на самом деле переряженный Муссолини, – а на завтра в перерыве заседания тотемского губэкосо:
– А слыхали, Маяковский то? Ведь вот никогда нельзя было доверять футуристам!..
Потому – Рассеюшка-матушка…
Нет, Маяковский не переряженный Муссолини, и «даже совсем наоборот». И насчет беспартийной техники – это из категории правдоподобных абсурдов, аксиоматических идиотизмов.
Нужно ли объяснять процесс воздействия среды на материал? Это как будто бы, в конечном счете, технический процесс. Среда воздействует на материал, его обрабатывая. Но от свойств материала зависит обработка его. Обработка эта есть выявление среды. Воздействие на процесс обработки – таким образом, – воздействие на среду. И, в конечном счете, – технический процесс – есть процесс взаимодействия среды и материала. Разница лишь в степени действия друг на друга обоих элементов процесса.
Процесс этот не беспартиен. Техника не беспартийна. Наука не беспартийна. Беспартийно лишь небытие, ничто. Каждый, совершающийся в условиях трех земных измерений процесс – партиен. И не только потому, что результаты этого процесса, плоды его – можно использовать целевым, то есть партийным образом. Этого мало. А потому, что оба составных элемента процесса: материал и среда – не рождаются каждый раз заново – для нового процесса, – а есть величина, берущаяся лишь в новой комбинации; но сами по себе эти величины уже прошли процесс взаимодействия – этим опартиившись, то есть приобревши определенное целевое значение. Жизнь и все процессы в ней совершающиеся, это не шахматная игра, где все фигуры условны и безразличны, слепые орудия в руках партнеров, – и судьба орудий меняется в зависимости от умения партнеров. Философию детерминизма, обреченности, предназначенности – пора в мусорный ящик! Все на земле живо, все управляет собой, все партийно – и камень, употребленный для постройки Дворца Труда, и Памятника Революции – не тот, что употреблен для постройки Дворца Банкира и тюрьмы. Да, они были идентичны эти камни, – пока лежали в небытии, находились вне жизненного процесса. Но не сейчас. Сейчас они принципиально разнствуют, ибо, подверженные процессу воздействия среды, они теперь в свою очередь – разно воздействуют на-вокруг-них среду, – рождая разные эмоции: ибо разны ведь эмоции от созерцания Дворца Труда и Дворца Банкира. Черный камень в храме Каабы – вытерся от поцелуев верующих. Эта вытертость не рождала-ли верующих? Черный камень в храме Каабы не был мертв. Он мертвеет сейчас. И оживает с каждым биением времени, живет ярко – гранит Памятника Революции, что на площади Советов. Этот гранит – не беспартиен. Ибо он имеет цель, и осуществляет ее сейчас самим собой, – своим бытием. Он втянут в творческий процесс. Он в жизни.