Моя жизнь, к сожалению, не столь спокойна и идиллична, как может показаться. Иногда я оказываюсь втянутым в удивительные, странные истории. Они отнимают и время, и силы и нередко ставят меня в щекотливое положение. А тот период, который я только что пережил, был просто напряженным. Одного моего хорошего друга заподозрили в убийстве. В отчаянии он бросился ко мне за помощью. Я сделал все, что мог, и даже такое, что почти грозило мне смертью[2].
Вот почему я закрыл лавку на несколько недель, запер квартиру, а Клео передал на попечение моей безотказной подружке Линнеа Андерссон, которая живет в 11-й квартире по Чёпманнгатан, 11. Она у меня убирает, стирает и гладит, заботится о моих бренных потребностях, и таким образом моя холостяцкая жизнь протекает без особых осложнений. Кроме того, она любит Клео — их чувства взаимны. Засунув свою маленькую головку под руку Линнеа, Клео даже не посмотрела в мою сторону, когда я уходил. Мне, собственно, не хотелось оставлять ее, но в то же время я не решался брать ее с собой в небольшую избушку в Тиведене, которую я снял на этот раз. Медведи и волки, правда, уже исчезли, но лисы шмыгали по кустам, и маленькая сверхцивилизованная кошка, привыкшая спать на афганских коврах в креслах рококо, могла оказаться их легкой добычей.
Мне повезло: мой хороший друг и коллега, работающий на противоположной стороне улицы, собирался в очередной раз ехать в Европу — частично в отпуск, частично для деловых встреч: Лондон, Париж и несколько небольших городов Италии. Рим и Флоренцию он избегал. Там сейчас нечем поживиться, по-крайней мере из того, что можно было бы перепродать с выгодой. Мысль о том, что его берлога в Тиведене останется без присмотра, не прельщала его. Поэтому мы с Маркусом совместили приятное с полезным. За несколько ящиков приличного бордо я получил возможность владеть его «имением», а ему не надо было бояться непрошеных гостей. Тиведен манил меня всегда. Само название отдавало язычеством и мистикой. «Вед» — старое название леса, сохранившееся в английском «вуд». Не в память ли об оккупации викингами? Что же касается слова «Ти», то исследователи утверждают, что это имя бога Тура или, возможно, множественное число «тивар» от древнеисландского «гудар» — «боги». Поэтому Тиведен, собственно говоря, должен был бы на современном шведском звучать как «Гудаскуген» («Божий лес») — куда более подходящее название для очаровательного кусочка Швеции между озерами Вэттэрн и Вэнерн — самого южного в Европе девственного леса.
Страна хищных зверей со своей драматической историей, прибежище разбойников с большой дороги. В тринадцатом веке туда бежали войска Вальдемара, разбитые Магнусом Ладулосом в битве под Хува. Долгие годы здесь пролегала Эриксгатан — церемониальная дорога будущих королей. А отдыхали они у Рамундебуда. Там сохранились руины древнего монастыря антонитов. По узким тропинкам шел Улоф Святой к переброшенным через болота и низины мостам, и здесь шведы пытались остановить Кристиана Тирана в битве под Рамундебудом, которую Густав Ваза описал такими словами: «Баня, истопленная для датчан в Тиведене, была воистину жарка».
А человеческие судьбы! Констанция, незаконная дочь Эрика XIV, жила в Боккшёхольме, к югу от Рамундебуда. До тридцатых годов нынешнего века продлился род Ваза, пока не прекратил свое существование вместе с древним стариком в крытой соломой землянке, сохранившейся до сих пор. Тут несколько горьких одиноких лет прожила Магдалена Руденшёльд. Она попала сюда из блестящего двора Густава III, где была любовницей Армфельта, осужденного на смерть после убийства короля. Когда ее помиловали, она алмазом своего кольца начертала на оконном стекле небольшой господской усадьбы: «О ты, покоящийся под белой крышкой гроба природы…»
В Тиведене был и король — трагический продукт нищеты и угнетения. В 1653 году тиведенские крестьяне подняли восстание против непомерных налогов и неурожаев, превративших их родину в «нищую Швецию», разорившую самое себя из-за добровольно взятой роли великой державы. Закрома опустели, бочки рассохлись. Толпы людей, бледных, с красными глазами, бродили по лесам в поисках корней, шелухи и коры, малопригодных для пищи. Их вожаком и самозванным королем был Улоф из Эльйосена. У него была не держава и скипетр, а «утренняя звезда»[3] — страшное оружие, называемое также «молот, забивающий гвозди». Улоф дошел до Стокгольма. Но не с триумфом вошел король Улоф во дворец, а был повешен. Его провезли через весь город, а «утреннюю звезду» с жестокой издевкой несли перед ним, пародируя королевское триумфальное шествие.
3
«Утренняя звезда» — средневековый вид оружия: деревянная булава с металлическими шипами.