Я поставил бело-голубую чашку мейсенского фарфора на маленький серебряный поднос в стиле рококо. Рядом — сахарницу и молочник той же эпохи, того же мастера. Нет, сахаром я не пользуюсь, просто захотелось гармонии. Почему бы не приложить чуть-чуть усилий, чтобы достичь душевного баланса? Чайник со свистком выполнил свой долг: упругая струя пара сообщила, что вода для чая готова, и вскоре чуть отдающий дымком аромат «Эрл грей» наполнил и контору, и всю лавку. Но тут открылась дверь. Зазвенел мой тибетский верблюжий колокольчик.
Вот так всегда, подумал я. Чай будет остывать, станет горчить, напоминая по вкусу дубильную кислоту, а я — ублажать нескольких тетушек, которые обойдут всю лавку, все повертят, чтобы посмотреть на цену, зададут тысячу и один глупый вопрос и уйдут, не купив ничего.
Но я ошибся. Это были отнюдь не тетушки в поплиновых пальто с расшитыми сумками, в соломенных шляпках с лентой на седых волосах — летней униформе шведских тетушек. Хотя жаловаться мне глупо. Тетушки — мои лучшие клиентки и когда надо что-нибудь купить, и, в не меньшей степени, продать. Их закупки чаще всего ничего из себя не представляют, особенно что касается цены, но они всегда обходительны, милы и часто приносят чудесные вещички, которыми я потом и занимаюсь. Бывают вещи и побольше. То бюро, то шкаф. Нет, я люблю обхаживать своих тетушек.
Но вместо тетушки на пороге стоял дядюшка, если оставаться последовательным в терминологии. Сосед через улицу, мой коллега Эрик Густавссон, присматривавший за лавкой в мое отсутствие. Для тех, кому было интересно, в моем окне даже висела записка с указанием адреса его лавки. Эрик — большой оригинал. Любит одеваться немного экстравагантно, даже, как некоторым кажется, вызывающе, но у меня свое мнение на этот счет. Я обычно называю его «Кто есть кто» — по биографическому справочнику о «ведущей десятке» Швеции в управлении, экономике и культуре. И в других областях тоже. Но Эрику не надо заглядывать в эту толстую книгу. Он знает все о своих соотечественниках. Особенно такое, чего не прочесть в официальных биографиях. Такие сведения, которые не всегда украшают, но тем они и интереснее.
— Привет, Эрик. Ты пришел как раз к чаю. Садись, я сейчас быстренько организую чашку и для тебя.
Я обрадовался, что не поленился накрыть стол серебром и мейсенским фарфором. Эрик гурман и эстет, он умеет оценить красивое даже в будни.
— Значит, ты уже вернулся, — улыбнулся он и протянул мне руку. Как королева, приветствуя подданного. Неужели он ожидал, что я поцелую ее в знак почтения? Но он явно не удивился, что я этого не сделал, и принял все совершенно естественно.
Сегодня на нем были рубашка цвета темно-синей сливы и повязанный вокруг шеи желтый шарф. Поверх рубашки — небрежно наброшенный на плечи свитер, а брюки того же канареечного цвета, что и шарф. Замшевые туфли тоже темно-синие, на запястьях — по паре золотых браслетов. На мизинце поблескивал кроваво-красный рубин.
— Так точно. Спасибо за то, что присматривал за моим ящичком. Хотел зайти к тебе раньше, но дел по горло.
— Если ты думаешь отделаться чайным пойлом за тот изнурительный труд, какой свалился из-за тебя на мою шею, то ты ошибаешься, — улыбнулся он кокетливо и плюхнулся на густавианский стул. — Минимум — ланч. В «Оперном подвале» или в «Пяти домиках». А может, небольшой обед на двоих, а? — он вновь с удовольствием улыбнулся и поправил волосы.
Удивительный человек, подумал я. Знали бы бюрократы о его существовании, обязательно засадили бы куда-нибудь. Эрик совершенно не вписывается в среду обычных смертных, он выпадает из любой статистики. Живет своей собственной жизнью среди прекрасных вещей и празднеств, полон поэзии и миражей. Каждый день принимает таким, какой он есть.
— Ну а чем же ты занимался, пока я изнурительно трудился, чтобы обеспечить свое существование? Спасибо, да. Молока — с удовольствием, но без сахара. Надо думать о фигуре. Тебе уж точно, ты ведь поправился за то время, что мы не виделись?