— Это благодаря вам и вашей команде, — обратился он к нам обоим. — Вы отлично справились. Ребенок дышит самостоятельно, и жизненные показатели матери тоже стабильны. Мы поместим его в отделение интенсивной терапии для наблюдения, но он выглядит хорошо. Отличная работа.
Меня накрыла новая волна облегчения.
— Слава Богу, — выдохнула я.
Мы с Эшем вышли из операционной и направились обратно в родильное отделение, прибавив шаг. После того как мы сообщили нашим коллегам, что и с Самантой, и с ее ребенком все в порядке, мы снова устроились на посту медсестер.
— Трудно поверить, что еще нет даже девяти утра, — произнес Эш, покачав головой.
Я кивнула в знак согласия.
— Это будет долгий день.
— Слава Богу за чай, — сказал Эш, заставляя меня рассмеяться.
Слава Богу.
Сердцем я знала, что не смогла бы выполнить эту работу без него. Он был моим соучастником по преступлению, и мы подпитывали друг друга в нашей деятельности. Мне повезло, что он в моей жизни. Благодаря хорошим друзьям даже самые мрачные времена кажутся светлыми.
***
— Это страшно? — спросил Доминик, широко раскрыв глаза.
Я только что закончила рассказывать ему о красном коде в отделении утром, пока Брона была наверху в ванной.
Я кивнула и ответила:
— Это всегда страшно. Ненавижу красный код.
Доминик понимающе кивнул, затем посмотрел на кухонную дверь, когда мы услышали, как Брона спускается по лестнице. Я протянула руку и коснулась его руки.
— Не говори ей об этом. Я и раньше не рассказывала ей, потому что это расстраивало ее, но теперь, когда она беременна, я не хочу, чтобы она боялась, что с ней может случиться что-то подобное.
Доминик кивнул один раз, затем обратил свое внимание на Брону, когда она вошла в комнату. Она положила руки на бедра и глубоко вздохнула.
— Я такая толстая, — нахмурилась она. — Мне потребовалось целых шестьдесят секунд, чтобы встать с унитаза.
Я хихикнула, в то время как Доминик склонил голову набок.
— Толстая? — спросил он. — А я-то думал, ты беременна. Ты меня обманула.
Брона показала ему средний палец.
— Укуси меня, ублюдок. Ты сделал это со мной.
— Можешь поспорить на свою задницу, это точно сделал я, — ухмыльнулся он, не обращая внимания на оскорбление. Ради справедливости надо сказать, что много лет назад она перешла от использования клички Факфейс к выражению нежности, и, думаю, что именно поэтому Доминик никогда не возмущается от оскормблений.
Я улыбнулась, в то время как Брона отошла к краю кухонной стойки. Она — по глупости — попыталась вскочить и сесть на прилавок, как всегда делала в прошлом, но теперь, когда она беременна, это было одновременно опасно и смешно, потому что она никогда не смогла бы забраться на прилавок без посторонней помощи.
— Доминик, — задумчиво произнесла я. — Подай ей руку.
Он встал, подошел к Броне и осторожно поднял ее на стойку. Моя сестра смотрела на него и улыбалась, это заставило его тоже улыбнуться.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросил он, забавляясь.
— Ты без особых усилий поднял меня, это значит, что я еще не настолько толстая.
Доминик фыркнул.
— Я не вспотев, могу выжимать собственный вес, и даже на середине срока беременности ты все еще на двадцать килограмм или около того легче меня.
Брона хлопнула в ладоши.
— Надеюсь, так и останется.
— Этого не произойдет, — злобно ухмыльнулась я. — Судя по тому, как ты ешь, ты наберешь еще девять килограмм к концу срока. Доминик рассказал, что заказывает для тебя пиццу, по крайней мере, пять раз в неделю.
Брона сердито посмотрела на меня, а Доминик рассмеялся.
— Знаешь, — начал он, наблюдая, как я помешиваю ложкой чай. — Меня раздражает, что ты не стала называть меня Нико, как другие девушки.
Я ухмыльнулась.
— Я узнала тебя как Доминика задолго до того, как ты стал Нико, который приставал в школе к Би.
Его губы дрогнули.
— Приставал? Да ладно, ей нравилась каждая секунда моего внимания к ней.
— Ага, — сказала Брона, игриво закатив глаза. — Общение с твоим раздражающим «я» было тем, ради чего я жила тогда.
Доминик указал на свое тело.
— Не вини себя. У тебя невероятный вкус, дорогая.
Брона лениво замахнулась на него, и он легко увернулся, тихонько посмеиваясь. Он встал перед ее лицом прежде, чем она успела спрыгнуть с кухонной стойки и затеять с ним драку.
— И теперь, — пробормотал он, положив руки на ее округлившийся живот. — У нас будет ребенок.
Брона наклонилась вперед и уткнулась носом в его. Я улыбнулась им обоим, восхищаясь любовью, которую они испытывают друг к другу. Они все еще противоположности во многих отношениях, но одну вещь никто не может отрицать, это то, как сильно они любят друг друга. Зависимость, которую они испытывают друг от друга опасна, но я понимаю. Понимаю, каково это — любить кого-то так сильно, что вкладываешь в него свою душу. У меня было так с Райдером, и именно поэтому я так разбита сейчас, из-за того, что это исчезало. Я медленно умирала без его безусловной любви, и винить мне приходилось только себя.