В первые месяцы 1930 г. по всей стране (и в Сибири тоже), в ответ на нажим произошел резкий рост массовых антиколхозных выступлений, в том числе и открытых восстаний. В закрытом письме ЦК ВКП(б) о задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партийной линии» от 2 апреля 1930 г. Сибирь называлась в числе регионов с наиболее значительным количеством массовых антиколхозных выступлений наряду с Украиной, ЦЧО, Московской областью, Казахстаном, Средней Азией, Закавказьем и Северным Кавказом, причем отмечалось, что зачастую эти массовые антиколхозные движения перерастают в движения антисоветские [18, с. 390, 391].
В Сибири только с января по март 1930 г. произошло несколько десятков крестьянских выступлений, квалифицированных властью как выступления кулачества. В ряде случаев так оно и было, но отнюдь не во всех. Как и в других районах страны, в Сибири в период коллективизации возникло немало вооруженных групп (как правило, мелких, но иногда и значительных), которые вели партизанскую борьбу против сельских органов власти, администрации, колхозов. Иногда крестьянские выступления охватывали значительные территории, как это было в Минусинском округе («Каратузское восстание», июнь 1930 г.), где повстанцы захватили большое село Кожебару и объявили о свержении Советской власти и создании земской управы. Аналогичные по размаху восстания произошли в Бийском округе («Уч-Пристанское восстание», март 1930 г.), Омском округе («Муромцевское» или «Рязанское восстание», март 1930 г.), в Забайкалье («Усть-Карийское восстание», май 1930 г.).
В составе мелких отрядов («банд») в 1930 г. решающий удельный вес, как правило, принадлежал кулакам – наиболее активной социальной группе сопротивления. В более крупных отрядах большинство составляли крестьяне-середняки. В Западной Сибири в 1930 г. было ликвидировано 537 банд [19, с. 235.]. Районами наиболее интенсивного и массового сопротивления принудительной коллективизации на территории Сибири стали Алтай, Минусинский край, Забайкалье. В 1931–1932 гг. сопротивление продолжалось, причем в ряде мест произошли новые крестьянские восстания. По данным, приведенным чуть позднее М. Н. Рютиным в политической платформе «Союза марксистов-ленинцев», в 1929 – первой половине 1930 гг. «…в стране прошла волна невиданных крестьянских восстаний середняцко-бедняцких масс… (…) Лишь крупных восстаний с тысячами участников в каждом в этот период по СССР было более 500, а мелких – и того больше». Это были факты в том числе и из собранного М. Н. Рютиным в Сибири материала о коллективизации и сопротивлении перегибам [20, с. 167]. Было ясно, что дело здесь не только в сопротивлении кулачества и в деятельности «недобитых» белогвардейцев.
Вернувшись из Восточной Сибири в Москву, Рютин подготовил и направил в Политбюро ЦК ВКП(б) подробное письмо о недостатках и перегибах в колхозном движении. В нём обосновывалась мысль, что, по сути дела, идёт свёртывание нэпа, отказ от решений XV съезда ВКП(б) по работе в деревне. Письмо вызвало резко отрицательную реакцию Сталина. И ещё в большей степени Кагановича. Однако есть все основания полагать, что через несколько месяцев многие из положений, высказанных Рютиным, были использованы Сталиным в знаменитой статье «Головокружение от успехов», а затем в резолюции ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлении партлинии в колхозном движении» [1, с. 155–156].
В отличие от реальных троцкистов и зиновьевцев, большинство членов Союза марксистов-ленинцев во главе с М. Н. Рютиным выступало не против индустриализации страны и её социалистической модернизации, намеченных руководством ВКП(б), а против сталинской тактики «чрезвычайщины», форсирования и нажима, за более сбалансированный процесс перехода к социализму. Но Сталину уже любые, даже самые минимальные возражения против его линии казались недопустимой и непростительной контрреволюцией.
Поэтому трагическая развязка судьбы Союза марксистов-ленинцев и его лидера М. Н. Рютина была предопределена…
1. Старков Б. А. Дело Рютина // Они не молчали / Сост. А. В. Афанасьев. М.: Политиздат, 1991. С. 145–178.
2. Потапов М. Ф. Иркутские большевики в борьбе за восстановление хозяйства (1921–1925 гг.) Иркутск: Облгосиздат, 1949. 167 с.