– Ну что, цепляет?… Да ты держал просто мало! Давай мне насыпай.
Сидя на низкой деревянной скамейке, Паша и Лёха, студенты первого курса, ловили на себе нетеплые лучи осеннего солнца и презрительные взгляды проходящих мимо пенсионеров. Это был тихий двор старой «хрущёвки», и живущие там местные жители хоть и привыкли уже к царящему вокруг мракобесью, всё же не упускали возможность назвать каждого непонравившегося им незнакомца алкашом проклятым.
– Ууф… да это просто бомба, – Лёха выдохнул дым и разразился приступом сухого скрипящего кашля. – Просто минутку, кхе.. надо подождать… кха! Ты как, норм?
Паша расплылся по кривой спинке лавочки и, неровно улыбаясь, смотрел на друга полуприкрытыми блестящими глазами. Секундная пауза. Взрыв обоюдного хохота.
Солнце уже клонилось к закату, а молодые люди, тихонько посмеиваясь, обсуждали новые фотки одногруппниц и не спеша ели мороженое, полулежа на жесткой неудобной скамейке. Автомобиль подъехал сзади, поэтому они не сразу его заметили.
– Добрый вечер, граждане. Чем тут занимайтесь?
– Да ничем, – улыбнулся Лёха. – Мороженое едим. Смеёмся.
Полицейский велел парням вытащить всё из карманов и подойти к нему для проведения обыска. У Паши при себе был только мобильный телефон и пустой кошелёк, оглядев которые, полицейский махнул рукой и повернулся к Лёхе.
А тот не спешил. Закатав рукава, он медленно доставал вещи и аккуратно раскладывал их на лавочке: смартфон, наушники, паспорт, какие-то визитки, зажигалка, маленькая металлическая курительная трубка и целлофановый пакетик с высушенными соцветиями марихуаны.
– Всё! – Лёха растянул губы в широкой наглой улыбке и резко встал, расставив руки в стороны.
– Пьяные поди? – полицейский нахмурил брови.
– Нет, вы что! Мы не употребляем.
– А сейчас и проверим.
Сняв с пояса небольшой электронный прибор, полицейский нажал на кнопку и сказал парням в него дыхнуть. Алкоголь обнаружен не был, и страж закона, расстроено фыркнув что-то про соблюдение общественного порядка, походил немного по двору и, вернувшись к машине, уехал.
– Паша, че ты завис? У тебя мороженое щас растает!
Смеркалось. Парни смеялись всё реже. Когда темнота стала непроглядной, а последние шутки кончились, настроение пропало совсем. Было решено расходиться по домам.
– Лёх, может это… еще покурим?
– Да нет, ты чё. Там немного осталось. Как раз мне перед сном.
***
По лицу и поведению сына Пашина мама всё поняла сразу. Она вновь начала ругать его, что так часто курить нельзя и пора браться за ум, «а то кончишь как твой отец». Молча кивая, Паша закидывал в себя макароны, стараясь пережевывать их как можно быстрее, а потом ушел к себе в комнату, выключил свет и уткнулся лицом в подушку, надеясь уснуть до того, как прекратит действовать уже почти пропавший наркотический эффект.
Отец не жил с ними уже третий год. Он курил так много и так часто, что тратил на это почти всю зарплату. Кстати это он и дал Паша первый раз попробовать марихуану. Однажды на Новый Год, когда все гости, слегка курнув, пошли танцевать, четырнадцатилетний Паша зашел на кухню. Отец сидел на табурете, спиной откинувшись на холодильник и «подлечивал» слюной, начавший сохнуть, дымящийся косяк. Он сказал, что его сын – ребенок уже взрослый и чуть-чуть можно. От того «паровоза», что задул ему отец, Паша кашлял весь вечер.
Вскоре папа стал уже хроническим наркоманом. С такими же скурившимися мужиками они на троих делили один жирный кусок гашиша, вытягивая дым через литровую пластиковую бутылку. Мать несколько раз находила его в гаражах или прямо в подъезде, лежащим на ступеньках в невменяемом состоянии.
«Ну, ничего. Вот институт закончу, дело свое открою, денег много заработаю. Глядишь, лет через пять всё норм будет, – подумал Паша и перевернулся на другой бок. – Блин, не уснул. Отпустило.»
***
– Ну что, все наговорились? Можно начинать?
Разговоры неохотно стали умолкать, и Иван Марьевич, дождавшись, когда они стихнут совсем, поправил закатанные рукава, и начал лекцию. Вообще его все любили. Худой долговязый старик с аккуратно причесанными седыми волосами, в широких брюках и рубашке, вечно испачканной мелом, преподавал историю. Он очень любил свой предмет, но еще больше обожал поговорить на какие-то отвлеченные, желательно спорные темы.
Тут уж он скидывал свой внешний облик пресного зануды и с горящими глазами принимался обсуждать волнующие учеников вопросы, доказывая или опровергая выдвинутые теории. Ну, или необязательно волнующие. Этой слабостью профессора ученики порой корыстно пользовались.
– А вы тоже считайте, что тотальный запрет алкоголя и уголовное наказание за его оборот и даже хранение – полезная, ну и это… нужная вещь? Типа.