Великий Йог ответил:
— Когда ты захочешь меня увидеть, увидишь.
Лахири Махасайя снова коснулся священных Ног божественного Гурудэва и медленно спустился с горы Дунагири. Он смотрел назад, пока был виден божественный Гурудэв Махамуни Бабаджи. Гималайский Йог словно застыл на месте, неподвижный, как вечные Гималаи. Через какое‑то время его скрыла стена густых джунглей. Величественная картина пропала из виду. Опечаленный, но и странным образом успокоенный, Лахири Махасайя спустился в Дварахат и вернулся в свою одноместную палатку. Хотя Лахири Махасайя появился в Раникхете в связи с работой, он обрел в Гималаях благословение вечной Жизни и вечный Мир. С вершин Гималаев на равнину он принес Крийя‑Гангу, Гангу Крийя, точно так же, как в свое время Бхагиратх привел Гангу с вершин гор на равнину.
Вскоре после этого, переезжая из Раникхета на равнину, он остановился переночевать в Мурадабаде в штате Уттар Прадеш. Там его приютила семья Майтра из Бенгалии. Там несколько молодых людей спорили о том, существуют ли где‑нибудь настоящие йоги. Один из них говорил:
— Где они? Мы их не нашли! Вы можете доказать, что они существуют?
Лахири Баба возразил:
— Да, я могу доказать, что настоящие йоги все еще существуют. Молодой человек произнес:
— Если вы нам их покажете, то мы поверим.
— Отведите мне комнату, — сказал Лахири Махасайя. — Дайте мне два одеяла для сидения. Одно для меня, а другое — для йога.
Молодые люди тут же все сделали, принесли одеяла и внимательно осмотрели комнату, а потом они закрыли и заперли дверь, оставив там одного Лахири Бабу. Лахири Махасайя погрузился в медитацию и просил Бабаджи даровать ему даршан (встречу). Спустя некоторое время Махамуни Бабаджи появился в комнате и заговорил с ним. Лахири Баба поклонился, дотронулся до его ног и пригласил его садиться на предназначенное для него одеяло. Но Бабаджи собрался немедленно покинуть его. Он сказал:
— Я пришел только потому, что обещал появиться, когда ты этого захочешь. И что же? Ты хочешь показать каким‑то мальчишкам йога, чтобы они поверили, что настоящие йоги еще остались на этом свете. Ты знаешь, что мне пришлось проделать большой путь, а я был сильно занят? Мне пришлось все бросить и отправиться к тебе.
Услышав такие слова, Лахири Махасайя преисполнился раскаяния. Он просил прощения у Махамуни Бабаджи, но все же умолял его смилостивиться и даровать даршан нетерпеливым молодым людям в соседней комнате. Бабаджи внял его просьбам. Тогда Лахири Баба постучал в дверь, и молодые люди вошли. С величайшим изумлением они увидели, что на одеяле сидит еще один йог. Некоторые из них подошли поближе, чтобы потрогать его и убедиться, что он обладает физическим телом. Потом молодые люди предложили покормить йога, как это обычно делают преданные, которым йог милостиво даровал даршан. В действительности же они хотели проверить, может ли этот загадочный йог принимать пищу. Они приготовили блюдо под названием суджи, или халва. Его готовят из крупы, молока и сахара. Они угостили вначале Махамуни Бабаджи, потом Лахири Махасайя, а затем поели сами. После еды Лахири Махасайя попросил их выйти из комнаты. Молодые люди нехотя удалились. Помолчав немного, великий Гималайский Йог заговорил: «Ты злоупотребил моим благословением, чтобы заставить их поверить. Но нет смысла верить своим глазам. («Благословенны те, кто не видел своими глазами, но поверил»[25].) Поэтому ты больше не сможешь видеть меня, когда захочешь, но только тогда, когда я сочту это необходимым. Только тогда я приду к тебе». Сказав это Лахири Махасайя, Бабаджи постепенно прекратил свою манифестацию и исчез. До его ухода Лахири Махасайя успел поклониться и дотронуться до его ног. Спустя некоторое время Лахири Махасайя отпер дверь. Молодые люди вежливо благодарили его за то, что он был так добр и показал им настоящего йога, но Лахири Махасайя не обратил на них ни малейшего внимания. Позже Бабаджи являлся к Лахири Бабе, но только тогда, когда сам великий Гурудэв считал это необходимым.
Лахири Махасайя продолжал работать и заботиться о семье, но центром его жизни стала практика Крийя. Он вел свои дела с присущим ему спокойствием, которое черпал из практики Крийя и медитации. Наука Крийя внесла в его жизнь необыкновенную и чудесную гармонию. Практика позволила ему сбалансировать внешнюю деятельность и внутреннюю Жизнь. Таким образом, он обрел истинное средство сбалансировать Жизнь. Боль и страдания человеческой жизни не могли замутить и отнять его Стхираттва, « уравновешенного состояния Спокойствия, или Мира».