«Привезу Андреичу коньяк! — решил Егор. — А что? Пусть видит, что я не жадный. А то и правда найдёт другого проект-менеджера, и прощай доходы. Где ценник? Нет ценника. Ишь, здоровая, дорогая небось. Может, чего попроще? — Егор прошёл до конца витрины, трогая пальцем бутылки, словно пересчитывая. Бутылки становились всё ниже. — Во, Балантайнс! Восемнадцать долларов всего! А сколько это в рублях? Ого…»
Теплая пластиковая фляжка удобно тонула в ладони, но по ощущениям не дотягивала до великолепного коньяка в синей с золотом бутыли. Егор обернулся — и понял, что коньяка больше нет: синюю бутыль теперь рассматривал высокий смуглый господин в пиджаке и чалме. Кивнув, чалма направилась к стойке оплаты. Егор горестно смотрел, как господин в чалме вынимает бумажник и посадочный талон. Но что-то пошло не так: миловидная кассирша как ни рассматривала бутылку, как ни крутила перед сканером, золотые штрих-коды не работали. Тогда она поставила бутылку на пол, развела руками, защебетала на французском и увела господина к витринам с другими коньяками.
А бутылка осталась. И тут проект-менеджеру Егору Кондратьеву пришла в голову оптимальная идея. Он скосил глаза вправо, влево и на потолок — камеры были, но… Прогулочной походкой сделал большой круг по залу и присел у столика кассы, невзначай завязывая шнурок. А встал, бережно придерживая локтем оттопырившуюся куртку. И заспешил к посадочному гейту.
Круги добежали до бортика бассейна и пропали, Андрей Андреевич даже на миг испугался, вдруг Ваха Муратович утонул. Но вода почтительно расступилась, выпуская блестящую лысину.
— РФ-РФ-РФ!!! — удовлетворенно отфыркался Ваха Муратович и вылез. Был он похож на шмеля — толстый, басовитый и весь мохнатый. Андрея Андреевича он не стеснялся совершенно. — Ну? — потёр ручищи, оглядывая стол. — Теперь пора и по водочке, Аллах спит.
— Может, коньячку? — любезно предложил Андрей Андреевич. — Сегодня из Китая привезли с выставки. Девочек позвать?
— А давай. Хотя погоди. Первым делом — бумеранги, как говорят у нас в Минцифры. А девочки потом. Так что у нас по так называемым бумерангам, Андрюша?
Андрей Андреевич одёрнул на себе полотенце таким жестом, словно это был пиджак.
— Образец показал себя хорошо, вы ж видели. Площадку под сборочные цеха мы выбрали в Звенигороде, есть кадры, можно ставить линию. Двести штук в месяц собирать сможем, Ваха Муратович! Ждём отмашку. Ну и финансирование вопроса…
В сауне повисла тишина. Ваха Муратович рассматривал бутылку коньяка.
— Китайский коньяк, говоришь? А буковки-то на иврит похожи, вон квадратные какие. И так у нас во всём. Мы тебе, Андрюша, денег на линию, а ты их себе на Кипр выведешь, а сборку в Китае закажешь?
— Я?!! — изумился Андрей Андреевич и схватился рукой за сердце под полотенцем. — Да чтоб я сдох!
— А давай. Хотя погоди. По водочке, и пусть твои девочки танцуют.
Андрей Андреевич захлопал в ладоши:
— Анджела, Вика, Алёна!
Зазвучала восточная музыка, в сауну впорхнули три великолепные девочки — сам выбирал. Они закружились в танце, чувственно изгибаясь и касаясь телами то Ваху Муратовича, то Андрея Андреевича — будто случайно, от тесноты сауны. Прямо в танце они профессионально разлили водочку, разложили балык и виноград — любимый сорт Вахи Муратовича. Первый тост был за Минцифры, второй за Минобороны, третью рюмку выпили за мир. Девочки уже сидели у них на коленях и ластились.
— Коньячку? — предложил повеселевший Андрей Андреевич, хватая бутылку.
— А давай, — кивнул Ваха Муратович. — Хотя погоди. Не дообсудили.
Он махнул рукой, словно стряхивал давно высохшую воду бассейна, и девушки послушно исчезли.
— Вот эта кудрявая ничего была, — сказал он вслед.
— Анджела, — подсказал Андрей Андреевич.
Ваха Муратович кивнул и задумался.
— А что Звенигород? — спросил он. — Что не Дербент? Государственно надо мыслить, Андрюша. Давай уж регионы поднимать, раз все равно в Китае сборку будешь заказывать.
— Я?! В Китае?! — вскинулся Андрей Андреевич. — А то я не понимаю, это наши секретные технологии! Только на отечественном заводе, клянусь!
— И зря. Только о себе думаешь, Андрюша. Вот если завтра сбой — встанет линия, комплектующие перекроют, сборщики в запой ушли… Звенигород, говоришь? У нас в Минцифры это называется срыв поставок. А у нас в Минобороны — диверсия и саботаж. А отвечать за это, — он многозначительно указал пальцем вверх, — мне. Да и мало это, Андрюша, двести в месяц.