Повисло недолгое молчание, после чего голос произнес:
– Подтверждено. Две тысячи сетевых кредитов. Вы свободны.
Отстучав знакомую комбинацию цифр на клавиатуре в основании рукоятки пистолета, Моузли бросил его на столешницу ближайшего стола. Оружие начало шипеть и дымиться, а потом пластик, из которого оно было сделано, начал плавиться вместе с микросхемами.
Моузли снял с пояса полусферическое устройство, напоминающее маленький дорожный будильник с округлой нижней частью. Введя ту же комбинацию из четырех цифр, он кинул штуковину на пол в центр комнаты. Упав, она сразу не остановилась, а еще несколько секунд продолжала выписывать круги по полу. Моузли воспользовался этим временем, чтобы выйти наружу тем же путем, что и вошел.
Когда аппарат перестал кататься, замерев на полусферическом брюшке, из него в заляпанные плитки подвесного потолка ударил ярко-красный лазерный луч, высвечивая на нем надпись, цветом, яркостью и величиной напоминающую павильонную вывеску. Буквы складывались в сообщение, которое захотел послать Демон, и которое будет ассоциироваться с операцией 4-9-1-5:
ВСЕ СПАМЕРЫ УМРУТ [113]
Глава 39:Завершение сюжетной линии
Кровавая резня среди спамеров, тысячи человек мертвы – дерзкое хорошо скоординированное нападение, произошедшее в понедельник утром, унесло жизни примерно шести тысяч преуспевающих спамеров в восьмидесяти трех странах мира. Только в городке Бока Ратон, штат Флорида, погибло более двух сотен. Власти все еще не могут прийти в себя, ошарашенные масштабностью и сложностью нападений. Атакующие оставили после себя одно и то же сообщение: «Все спамеры умрут».
Судя по отчетам поставщиков услуг интернета, с момента атаки общее количество спама, засоряющего сетевые сервера, уменьшилось на 80%.
Себек сидел в ничем не примечательной комнате для свиданий отсека для смертников тюрьмы Ломпок. Через стол от него Лаура, его жена, молча смотрела в пол. К удивлению Себека, между ними не было обычного пуленепробиваемого стекла. На последнем свидании им позволили пообщаться поближе. Двое охранников наблюдали за ними из помещения за дверью. Лаура подняла глаза:
– Как к тебе тут относятся?
– Ну как сказать… Убьют они меня сегодня вечером, – скорчил гримасу Себек.
Она явно не знала, что сказать. Себек только рукой махнул:
– Да ладно… Обычный разговор у нас с тобой вряд ли сейчас получится. Не расстраивайся.
Несколько минут она сидела напряженная, поджав губы:
– Тебе страшно?
Себек кивнул.
– Я не знаю, что делать, Пит.
– Прости за пенсию и страховку. Я так слышал, что их отменили?
– Я реально не могу поверить в происходящее.
– И я тоже.
Она открыто посмотрела на него:
– Скажи мне еще раз.
– Я никого не убивал, Лаура, – выдержал Себек ее взгляд. – Да, я изменил тебе, но всего остального я не делал. Я никогда не смог бы причинить вред ни Аарону, ни всем остальным.
– О тебе постоянно рассказывают страшные вещи по телевизору. И это никак не прекращается.
– Да, мне говорили.
– И Крису в школе очень тяжело.
Они посидели молча, мрачно обдумывая сказанное. Себек первым нарушил молчание:
– Я рад тебя видеть, Лаура, – слабо улыбнулся он. – Учитывая, через что тебе пришлось пройти из-за меня, я бы не удивился, если бы ты вообще меня ни видеть, ни слышать не хотела.
– Я тебя всю жизнь знаю. Ну как я могла не попрощаться с тобой? – у нее потекли слезы, да и у него самого сдавило горло. Он прокашлялся:
– Я знаю, что мы толком не любили друг друга. По крайней мере, в романтическом смысле слова. Мы и поженились-то, потому что так было надо: ребенок там, все такое…
Она молча плакала, закрыв лицо руками. Себек продолжал:
– Но я думаю, что если бы у меня был хоть один шанс в тебя влюбиться перед тем, как все это произошло, я бы его использовал. Просто возможности не было…
Лаура продолжала плакать.
– Я люблю нашего сына, Лаура. Я хочу, чтобы ты знала об этом, и чтобы Крис об этом знал. Я ни минуты не жалею, что он у нас есть. Мне стыдно за то, какие отношения у меня с ним были. И за то, что я винил всех вокруг за решения, которые сам же принимал.
Она подняла взгляд:
– Ты был просто ребенком, Пит. Мы оба были детьми.
– Мне иногда кажется, что я до сих пор ребенок. Как-будто я с годами вообще не изменился.
Лаура попыталась сдержать слезы:
– Я просто не знаю, что делать.
Себек вздохнул:
– Продай дом. Позаботься, чтобы Крис закончил колледж. А потом… влюбись в конце концов. Ты заслуживаешь счастья, Лаура.
Она зарыдала еще сильнее. Один из стражей у двери подал голос:
– Время вышло, Себек.
Себек потянулся к жене и коротко пожал ей руку над столом:
– Спасибо тебе за твою доброту.
Охранники утащили его, и последним воспоминанием Себека о ней был ее взгляд сквозь слезы, неотрывно следующий за ним, пока его узким проходом вели в гулкое крыло смертников.
* * *
Себек лежал, стянутый по рукам и ногам кожаными ремнями и пряжками. Резиновая трубка плотно обхватывала его правую руку, вздувая вены. Еще одна коричневая резиновая трубка шла от внутривенного катетера в его руке к стене и исчезала в небольшом отверстии. Себек знал, что за стеной находилось несколько человек, каждый из которых готовил смертельную дозу лекарства: тиопентал натрия, чтобы его выключить, бромид панкурония, чтобы остановить дыхание, а также хлористый калий, прерывающий нервные сигналы, идущие к сердцу. Только одна из их капельниц была подсоединена к трубке Себека; таким образом, палачи никогда не узнают, кто же именно из них ввел смертельную инъекцию. Это была очень странная система, полностью игнорирующая тот факт, что люди каждый день убивают друг друга, даже особо не скрываясь. Собственно, если бы Себек попытался перелезть через забор тюрьмы, его бы застрелили без колебаний.
Глядя на свое тело, Себек находил весьма забавным, что сейчас он был в самой лучшей физической форме за последнее десятилетие. Чтобы не сойти с ума в одиночке под денно и нощно жужжащей флуоресцентной лампой, он постоянно только и делал, что отжимался и приседал. От вида своей перевитой мышцами руки на него нахлынули воспоминания о юности, лучших днях его жизни.
Себек лежал немного под наклоном, чтобы видеть собравшихся свидетелей, сидящих за окнами рядом с ним. Глядя на них, он был странно спокоен, а с той стороны окон на него смотрела гремучая смесь любознательности и гнева. Некоторые из свидетелей что-то записывали.
Итак, это и была его смертная камера. Вот, оказывается, как чувствует себя приговоренный к смерти. Судя по всему, предчувствие насчет Соболя его обмануло. Теперь стало ясно, что сообщение, полученное им на похоронах, не означало, что вдруг откуда ни возьмись появится нежданный спаситель из загробного мира. С другой стороны, когда он жил там, посреди мещанской провинции, он даже представить себе не мог, что его когда-нибудь приговорят к смерти федеральные власти. И все-же вот он, здесь.
Себек чуть не рассмеялся от этих мыслей. Все это было так абсурдно, что он бы ни капельки не удивился, если бы сюда вдруг вразвалочку вошел Род Серлинг [114] , и завел бы полное двусмысленностей подведение итогов его жизни: « Это Пит Себек, человек, чьи демоны взяли над ним верх… »
А все-таки, существовал ли Демон вообще? Если да, то он одержал над Себеком безоговорочную победу. Относительно недолгая жизнь Себека была потрачена впустую. Единственным светлым пятном был его сын, и в этом была своеобразная ирония, поскольку Себек всегда считал, что беременность – это самое худшее, что с ним произошло.
Ему пришло в голову, что большинство людей действительно верили в то, что он участвовал в сговоре, чтобы убить своих коллег. Он их не винил, на их месте он, скорее всего, тоже пылал бы праведным гневом…