Филипс нагнулась к микрофону, торчащему из пульта управления, и нажала кнопку переключателя:
– Ты в ловушке. Сдавайся, и тебе ничего не сделают.
В колонках раздался резкий голос чужака с металлическими нотками:
– Доктор Филипс, я смотрю, вы обнаружили надпространство. По крайней мере, один из его слоев.
Ее окатила волна ужаса: он знал ее настоящее имя. Откуда он узнал, как ее зовут? На первый план неожиданно вышли мысли о родителях, живущих в округе Колумбия. Она повернулась к Майору:
– Позвоните доктору Фулбрайту в Форт Миде. Пускай возьмет моих родителей под охрану. Немедленно!
Майор щелкнул пальцами в направлении одного из корровских гвардейцев, и тот схватился за другой телефон. Филипс снова нажала на кнопку микрофона:
– Ты знаешь, кто я. А кто ты такой? Или ты боишься назвать свое имя?
– Вот сука… Я Локи, самый могущественный чародей в мире! И я реально собираюсь испортить тебе весь оставшийся день.
Мерритт снял пиджак и направился к двери:
– Отвлекайте этого психа, Доктор.
Росс схватил Мерритта за руку:
– Давай не геройствуй, Рой.
– Даже не собираюсь.
Майор заступил Мерритту дорогу:
– Куда это вы собрались?
– Есть желание посмотреть, что этот хрен будет делать со светошумовыми гранатами, – Мерритт спокойно посмотрел на Майора. – Открывайте игровую, Майор.
Майор еще несколько секунд изучал Мерритта, потом схватил рацию и наушники с ближайшей стационарной зарядки. Мерритт выглядел так же решительно, как и в знаменитых на всю сеть видеороликах «Горящий Человек», снятых в поместье Соболя, поэтому Майор просто бросил ему наушники:
– Удачи! – и проводил его взглядом.
Филипс повернулась назад к микрофону и снова включила его:
– Локи, Соболь использует тебя. То, чем ты занимаешься – это государственная измена. Если ты сдашься сейчас, я смогу тебе помочь.
– Ты сможешь помочь мне ? – рассмеялся пришелец. – Я не тот, кому нужна помощь. Общественный строй, который ты защищаешь, обречен.
– Это и твое общество, Локи.
– Вот уж нет. Это общество моих родителей , а не мое. Что оно может предложить моему поколению? Лишь только бессмысленное существование. Жить длинной скучной жизнью, чтобы тебя ежедневно доили торговцы? Быть домашним скотом для вечно правящего сословия? Увольте! Не нужны мне их законы, их схемы, их неудачи. Демон их, на самом деле, уже уничтожил.
– Последнее предупреждение: сдавайся!
Локи улыбнулся:
– Ты реально не въезжаешь, да?
Филипс раздраженно вздохнула и вновь вдавила кнопку микрофона?
– Мы обрубили подачу электричества к двери. Твои приемчики не сработают. Даже если ты пройдёшь через дверь, площадка снаружи простреливается. Снайперы снимут тебя за двести метров. Просто сдавайся.
– Ограниченно мыслите, Доктор, – покачал головой Локи. – В этом здании находится только часть меня.
* * *
Отряды тяжеловооруженных гвардейцев сбегались на позиции к караульной будке, стоящей рядом с внешними воротами, окруженной шоссейными заграждениями и армированной колючей проволокой. За ними на четверть мили, до самого ангара, протянулось голое летное поле, но их внимание было направлено внутрь периметра, на здание под номером двадцать девять. Из радиопередатчиков по зашифрованному каналу раздавался голос: «Стрелять без предупреждения. Повторяю: стрелять без предупреждения…»
– Вас понял, Центр, конец связи.
С залива налетел легкий порыв ветра, заставляя клочки бумаги летать по всему полю и периодически прижимая их к ячеистому ограждению. Чуть ближе к зданию, на автостоянке для персонала, располагалась другая команда охранников с оснащенными оптическими прицелами автоматами М4А1. Лучшего места для укрытия было не придумать. Заняв позиции, они нацелились на заблокированные стальные двери, ведущие наружу из здания.
Вдруг ветер донес до них отдаленный рев разогнанных двигателей. Один из охранников повернулся на звук и немедленно положил руку на плечо своего командира:
– Pas op [120] !
Они оба повернулись и увидели одну, потом шесть, потом пятнадцать, потом тридцать машин, с визгом приближающихся к ним по полю с разных сторон, лавируя в промежутках между заброшенными ангарами. Машины вели себя на удивление слаженно, одновременно надвигаясь на здание номер двадцать девять, словно стая пираний.
– Polizei [121] ?
Лейтенант дунул в свисток, и охранники повернулись к нему. Он указал на приближающиеся машины и закричал с южноафриканским акцентом:
– Тревога! В укрытие!
– Это могут быть автобомбы!
– Отставить!
Машины уже покрыли половину расстояния, а из-за ангаров выезжали все новые и новые автомобили. Лейтенант включил радиопередатчик:
– Центр, на нас на большой скорости надвигается несколько десятков автомобилей. Возможны увечья.
В ответ он не услышал ничего, кроме помех.
– Scheisse [122] , – он повернулся к своим бойцам. – Беглый огонь!
Со всех позиций раздалась автоматная пальба, выстрелы сухо защелкали в воздухе над взлетной полосой. Трассирующая очередь рванулась через поле и, срикошетив от бетона, с воем улетела куда-то в небо.
– Вырубайте ведущие машины! Ведущие машины!
Откуда-то из рядов охранников вылетела легкая противотанковая ракета, окруженная облаком дыма, и взорвалась, столкнувшись со средних размеров машиной ярдах в пятидесяти от них, превратившись в колышущийся огненный шар. Черный американский седан вильнул в сторону, объехав останки, и с ревом продолжил движение вперед. В его тонированном лобовом стекле, на уровне головы прямо напротив водительского сиденья, появились с полдюжины углублений. Целился стрелок первоклассно. Еще сотни пуль порвали в клочья решетку радиатора, и мотор заглох. Из-за седана вырвался другой автомобиль, а когда и его нашпиговали свинцом – еще один занял его место. Уже с десяток автомобилей, дымясь, останавливались, но появлялись все новые и новые.
– Осторожно! Слева!
Лейтенант выглянул из-за сторожевой будки и увидел перед собой решетку автомобиля. Это было последнее зрелище в его жизни. Машина врезалась в бетонный шоссейный разделитель на скорости 110 миль в час и покатилась кувырком, исчезая в облаке бетонной пыли и обломков. За ней немедленно последовали еще три седана, вламываясь в ворота. Автоматные очереди со всех сторон изрешетили их вдоль и поперек.
Когда интенсивность стрельбы снижалась, становились слышны крики людей. Остальные машины успели прорваться через ограждение в других местах и тянули за собой длинные зазубренные куски колючей проволоки. Эти обрывки, словно невод, поймали некоторых стражей за ноги в районе бедер, и теперь тащили их, вопящих от боли, за собой, вырывая куски плоти. Другие охранники нашпиговывали машины пулями из пулеметов M249 с лентами на 200 патронов. Из машин вылетали стекла, и становилось понятно, что людей в них нет.
– Dit kan nie wees, nie [123] !
– Отходим! Отходим!
Одна из машин врезалась в ограждение на краю стоянки. Две других, ударившись, отскочили друг от друга и влетели в разбегающийся в стороны отряд гвардейцев с такой силой, что тела этих охранников, пролетев по воздуху ярдов двадцать, приземлились в залив. Сбившие их автомобили последовали за ними, подняв в воздух водяные гейзеры.
А между ангарами появлялись все новые и новые АвтоМ8.
* * *
Мерритт помчался в игровую, вытащив Беретту. Где-то снаружи, словно попкорн, щелкали автоматные выстрелы. Черт побери…
Он добежал до все еще дымящихся тел ударного отряда, распростертых между компьютерами, и остановился. Припав на колено, он попытался нащупать у ближайшего из них пульс. Безуспешно.
Он снял с одного из тел Хеклер и Кох UMP, пистолет-пулемет калибра .40, вместе с тесьмовым ремнем, на котором болтались дополнительные магазины и светошумовые гранаты, и проговорил в микрофон: