Фулбрайт продолжал смотреть на нее:
– Найдите его. Он нам нужен для объединенной тактической группы. Скажите ему, что мы предлагаем амнистию и гражданство США, если, конечно, полагаете, что это имеет значение. Просто доставьте его сюда, чего бы это ни стоило. А пока мне нужно, чтобы вы и ваши люди сосредоточились на работе и постарались остановить эту тварь. Понятно?
– Да, сэр, – ее ответ не горел энтузиазмом.
– Мы договорились? – Фулбрайт, казалось, не собирался сменять гнев на милость.
– Сэр, я…
– Вы проницательная женщина, Натали. Уж кто-то, а вы должны сами соображать. Если мы рискнем жизнями и средствами сотен миллионов людей ради того, чтобы спасти одного-единственного человека, то совершим чудовищное преступление. Неужели вы не понимаете этой простой истины?
Секунду подумав, она кивнула.
– А теперь я надеюсь, что вы сможете меня понять, потому что такими жестокими расчетами мне приходится заниматься ежедневно, – он положил руку ей на плечо. – У вас доброе сердце, и это очень хорошо. Но пожалуйста, постарайтесь сохранять адекватность мышления. Задайте самой себе вопрос, сколько детей вы смогли бы принести в жертву, чтобы детектив Себек остался в живых.
Филипс не могла не согласиться с его выводами. Генерал прокашлялся:
– Мне нужно отчитаться перед Пентагоном.
Филипс взглянула на заместителя директора, тот кивнул головой и Филипс снова обратилась к генералу:
– Есть кое-что еще, сэр.
– Что ж, давайте послушаем.
– Я обнаружила кое-что необычное. Оно исходит из сетей компаний, зараженных Демоном. Это ритмичные импульсы, наподобие сетевого маячка. В индустрии такое называется heartbeat [109] . Этот сигнал состоит из длинной последовательности пакетов определенной длины. Эти сигналы исходят с порта 135 через повторяющиеся интервалы времени. Как только мы поняли, что эти сигналы испускают зараженные сети, мы начали искать такие же по всей сети интернет. И мы обнаружили, что сигнал раздается по всей сети. Так мы выявили, что примерно три тысячи восемьсот корпораций взломаны. Причем некоторые из этих компаний до сих пор сами не знают о том, что заражены.
Услышанное ошеломило генерала:
– А каков смысл этого «сетевого маячка»?
– А вот это вопрос. Сперва мы думали, что этот сигнал служит признаком того, что компания является носителем Демона. Но в таком случае, сигнал не должен быть настолько длинным, а каждый всплеск содержит внушительное количество данных. Для одной и той же компании сигнал всегда один и тот же, но между разными компаниями одинаковых сигналов нет. Компании посылают сигнал по порядку: импульс из компании А идет в компанию Б, из компании Б – в компанию В, и так далее, пока мы не возвращаемся обратно в компанию А. Самое интересное, что когда мы попытались внедриться в одну из компаний, это привело к ее разрушению; но в тот же момент абсолютно такой же сетевой маячок появился в новой фирме, и он в точности повторял сигнал разрушенной корпорации.
Она помедлила:
– И в этот момент я заподозрила, что это составное сообщение.
– Так что, компании разговаривают друг с другом?
– Нет, они разговаривают с нами .
Генерал помедлил, взвешивая услышанное, после чего посмотрел на Филипс с некоторой опаской:
– И что же они говорят?
– Сообщение закодировано блочным шифром с использованием 128-битного ключа. Расшифровка сообщения заняла несколько недель, и это на сверхпроводниках. Хорошая новость заключается в том, что для всех, кроме японцев и, быть может, китайцев, взлом займет годы. Так что мы уверены, что это сообщение Соболь адресовал именно нам. Когда мы соединили части передач из маячков всех компаний-носителей, мы получили один большой сжатый файл. Мы распаковали его содержимое и обнаружили две вещи: ИПП [110] и видеофайл в формате MPEG.
– Что такое ИПП?
– Интерфейс Прикладного Программирования – правила контролирования процессов. По сути своей, это некоторое руководство по общению с Демоном, а может быть даже и по управлению им.
– Да… Но зачем Соболю давать нам такую штуку?
– Мне кажется, это ловушка, сэр.
– Так какого плана контроль может дать нам этот самый ИПП?
– Мы только начали анализировать, но уже нашли очень важную функцию в его библиотеке под названием Рагнарёк. Называется эта функция – Destroy [111] . Она принимает на вход код страны и номер налогоплательщика. Нам кажется, что вызов этой функции уничтожит всю информацию в указанной компании.
Генерал серьезно задумался:
– Боже правый, но зачем? Зачем Соболь нам это дал?
– Мы пока еще не знаем.
– Вы сказали, что в архиве было еще и видео. А что на нем?
Филипс сделала глубокий вдох:
– Кое-что, что вам хорошо было бы обсудить с начальством.
* * *
В зале заседаний здания OPS-2B за широким столом красного дерева сидела группа людей, являющихся директорами крупных организаций. Напряжение было практически осязаемым, собравшиеся обменивались взглядами, не сулящими ничего хорошего. Председатель собрания открыл заседание.
АНБ: Господа, вы все отдаете себе отчет в том, насколько серьезной является создавшаяся ситуация. Я пригласил на заседание представителей компании CSC, а также ее дочерней компании EndoCorp, чтобы получить у них консультацию технического характера по этому вопросу. Это те же самые ребята, которые разработали новую систему управления делами для ФБР. У них есть уровень доступа к информации особой важности, так что можем разговаривать спокойно. Вполне вероятно, что вы уже встречались в NBP-1 [112] .
Оба представителя мрачно кивнули. Им было за сорок, и выглядели они консервативнее, чем манекены в окнах сувенирного магазина ФБР.
АНБ: То, что вы сейчас увидите, является информацией строжайшей секретности. Если эта информация станет общедоступной, велика вероятность того, что мировая экономика пошатнется, – он сделал паузу, позволяя присутствующим осознать сказанное. – Группа А расшифровала визуальное сообщение от Мэттью Соболя.
По комнате прошел оживленный гул. Представитель АНБ терпеливо ждал, пока он утихнет.
АНБ: Сейчас мы это видео проиграем. Смотрите внимательно, после обсудим. Будьте любезны, свет пожалуйста.
Свет погас, и ожил вмонтированный в стену плазменный экран. На нем появилось цветное изображение Мэттью Соболя в высоком разрешении. Оно было настолько ясным, что казалось, будто в стене безрадостного конференц-зала открылось окно. Соболь стоял под ярким солнцем на возвышенности, за которой раскинулся океан. На нем были защитные брюки и рубашка из прессованного льна. Он выглядел вполне здоровым, и легкий ветерок ласково перебирал его волосы.
Лицо Соболя не выражало никаких эмоций. Несколько мгновений он молчал, глядя в камеру, потом заговорил:
– Они выстроили карточный домик стоимостью в двадцать миллиардов долларов и приказали вам его охранять. И они еще смеют называть меня безумцем! – он пошел вдоль края холма. – Технологии – это физическое проявление человеческой воли. Технологии начались с простых инструментов. Потом появилось колесо, и оно продолжает крутиться по сей день. Цивилизации развивались и гибли благодаря инновациям. Бронза проигрывает железу. Железо бессильно перед сталью. Сталь ничто перед порохом. Порох сдает позиции микросхемам.
Соболь снова посмотрел в камеру:
– Для тех из вас, кто не понимает, что происходит, позвольте объяснить: началась Великая Диффузия, время, когда национальные государства растворяются, превращаясь в ничто. Причиной этому – технологии. Пока страны соперничают за рынки сбыта в глобальной экономике, повсеместно ускоряется проникновение высоких технологий во все области жизни общества. Соответственно, происходит распространение силы. И сила эта в конце концов сделает государства неэффективной формой организации. Сначала падут периферийные малые страны, а у больших не будет достаточно развитых технологий, чтобы они могли успешно вмешаться в этот процесс. Эти очаги беззакония станут рассадником преступности и терроризма. Угроза централизованному управлению будут нарастать с каждым днем. Центральная власть окажется бессильной перед лицом распределенной опасности. Между прочим, вас уже коснулся краешек этой волны.