И почему она раньше не согласилась на побег? Тётка оказалась не такой уж и неприступной.
Глава 3
Через три часа Лика поняла, почему тётя Маша так охотно её взяла с собой. Действительно, загородный дом оказался огромным. Тётка по-хозяйски показывала рукой, в которой держала чашу чая, на полы в холле, которые нужно было почистить, затем помыть. Потом на коллекцию хрупкого фарфора.
— Не вздумай раскокать, тут одна статуэтка, как две моих зарплаты. А, отойди, идиотка криволапая. Сама протру.
Это было единственное, что ей не позволила сделать тётка. Всё остальное — мытьё пола в комнатах, таскание с утробно ревущим пылесосом, было на Лике.
К грязной работе ей было не привыкать. Но не в таких же объёмах! Спустя короткое время, Лика, чуть не плача, смотрела ан свои горящие ладони. Перчатки ей тётка выдать не подумала.
— Зато грязь из-под ногтей вымылась, — заметила тётя Маша, бережно возвращая последнюю статуэтку на место, — у тебя же не руки. А крюки заскорузлые. На кого хоть в ПТУ поступила, убожище?
— В институт, — мрачно ответила Лика, — врачом буду. Акушером.
Тётка поперхнулась чаем, огромную кружку с напитком она всегда держала рядом, неторопливо отхлёбывая, пока Лика носилась по всем этажам с ведром и тряпкой..
— Кошмар. Бедные пациентки. Хочу посмотреть на их лица, когда ты им этими корягами лазать будешь, где не следует. Ну, что расселась? Давай, ещё бельём займись. Как раз выстиралось.
— А где развешать на сушку? — спросила Лика, оглядываясь, — во дворе?
Тётка фыркнула.
— Обязательно во дворе. А вообще, здорово придумала. Вернутся хозяева — а ихние портки радостно над газоном полощутся. На радость соседу-прокурору и соседке-актрисульке. Сушильная машина имеется, дура неотёсанная. Послал боженька наказаньице... Хотя ты в своей задрипановке до сих пор в речке бельё полощешь. Иди, убожище. Покажу, как техника работает. Кого сестра воспитала, простихоспади. Тряпку и то криво держит!
Лика посмотрела на навороченную швабру с отжимом, которую тётка ей не доверила. Так и пришлось, на коленках, ползать по дому, намывая и без того чистый пол. Хмуро елозя в направлении прихожей, почувствовала, как натолкнулась на какое-то препятствие. Обернулась.
Парень. Высокий брюнет с модной стрижкой. В коленки которого она как раз и въехала плотно задом. Ойкнув, отскочила, растянувшись на мокром полу. Ведро с водой, мягко покачнувшись, не удержалось на месте и перевернулось, залив всё вокруг. Включая замшевые ботинки брюнета. Даже на вид они были дорогие. Были. Так как сейчас, потемневшие от грязной воды, были ничуть не лучше калош, которые Лика иногда надевала во двор.
— Вот это поворот, — пробормотал парень, не думая даже отойти в сторону, — я, конечно, знал, что мне дома не сильно обрадуются. Но что замочат с порога...
— Егор Сергеевич? — обомлела тётка, появившись в дверях, бледная, как призрак, — мы не ждали...
— Оно и видно, — ответил замоченный, брезгливо отряхивая ботинки, — всего три дня меня не было, выбрался потусить с бро. А тут такие перемены. То-то от мамы сто пропущенных звонков. Маша, тебя что, уволили? Смену готовишь? Так сразу предупреди, что в этом доме глаза даже на заднице нужны. Хозяева ходят тихо, но орут громко. Это я про маму, если что.
Крепкая ладонь оказалась перед глазами Лики, которая всё ещё сидела на полу, судорожно собирая воду тряпкой. Замерев на секунду, она скосила глаза на руку парня, и вложила в неё грязную ветошь.
— Это, типа, сам мой свой пол? — уточнил Егор, приподнимая тряпку повыше, — всегда знал, что быть джентльменом — это не моё. Вот так захочешь помочь девушке подняться. А получишь только вот это.
Тётка, зарычав что-то нечленораздельное, но неприличное, подхватилась, выхватила тряпку из его рук и толкнула её обратно Лике, которая собиралась ускользнуть куда-нибудь подальше.
— Волновались мы, Егор Сергеевич, когда вы из дома пропали. Мама ваша вся извелась, — заюлила она, заслоняя девушку мощным задом.
Может, надеялась, что у того после трёхдневного загула память будет как у рыбки, и через три секунды он забудет, что вообще видел постороннюю дома. Лика, впрочем, сориентировалась быстро, убежала на кухню, чтобы там переждать неожиданный приход хозяйского сына домой.
Парень равнодушно скользнул по домработнице глазами.
—- Ага. Так волновалась, что срулила куда подальше. Теперь она вне зоны доступа.
— В Париж ведь хотели слетать, вот и звонила, напомнить про самолёт, — сказала тётка, — потом сказала, что сами доберётесь, и улетела.
Егор заметно оживился.
— Понятно, — бодро сказал он, — значит, вопли будут, но через две недели, когда она догадается, что я не собираюсь прилетать. Маш, будь другом. Ты ей говоришь, что я хороший мальчик. Ночую дома, и даже хожу к репетитору по английскому. А я молчу про то, что ты гастарбайтеров сюда водишь.
— Так это же... племянница моя. Дурочка деревенская. Пол учу мыть. Местная она!
— И ботинки выброси, — велел парень, поморщившись, снимая, наконец, мокрую обувь, — я к себе, отдыхать.
Тётка с племянницей быстро закончили уборку и засобирались домой.
— Эй, а я что, сам себе завтраки готовить должен? — возмутился парень, заглядывая на кухню, — мать, так понимаю, ещё и повара в отпуск отправила, пока дома никого не будет.
— Егор Сергеевич, я же ещё на двух объектах работаю, — отказалась тётка, — и за готовку мне не доплачивают.
Хозяйский сын нахмурился.
— Двадцать тысяч за две недели, — сказал он, ткнув пальцем в Лику, — и останешься здесь. Мало ли, что мне понадобится. Аванс прямо сейчас могу дать. Имей в виду, от карманных денег последнее отрываю!
Девушка переводила взгляд с тётки на парня. Это он ей сейчас работу предложил, или пошутил?
Посмотрела на десять тысяч, которые Егор небрежным жестом вытащил из кармана брюк. Ого.
Тётка недоверчиво посмотрела на купюры. Потом на Лику.
— Соглашайся, — шепнула она племяннице, — ко мне завтра жених приезжает. Жить втроём не собираюсь. А Егор только под утро приходит. Потом опять в ночной клуб собирается. Ну, или где он там постоянно тусит. Комнату закроешь покрепче, и спи себе. И мать и сын заплатят нам за присмотр дома — плохо, что ли?! Завтра твоё барахло привезу, так уж и быть.
Дрожащими руками, Лика взяла деньги.
Кажется, с облегчением вздохнули все. Особенно, тётка, быстро собравшая свои вещи и умчавшаяся прочь.
— Ну, что стоишь? — устало сказал парень, чуть не разодрав рот, зевая, — готовь обещанный завтрак. И я иду спать.
Тётка быстро уехала, сын хозяйки упал на белоснежный диван в гостиной, в ожидании завтрака. И, судя по виду, готовился уснуть прямо там.
Лика осталась хозяйничать на кухне. Такая огромная, и такая бесполезная... Для неё. Из знакомых приборов она смогла опознать только микроволновую печь. Ну, и миксер. Вместо привычной плиты с газовыми горелками — какая-то панель непроницаемой черноты. Постучав по ней пальцем, Лика отпрянула, когда на панели загорелись красные значки. Как это выключить?! Не хватало ещё устроить пожар в этом роскошном доме.
Нервничала она до тех пор, пока значки не погасли.
— Эй, долго ждать?! — услышала она возмущённый крик из гостиной, — ты там что, филе миньон собралась мастерить?! Яичницы хватит. Я скоро вырублюсь.
Лика, сглотнув, открыла холодильник.
Если у этой семьи на заднем дворе не гуляют куры, в чём она серьёзно сомневалась, то с приготовлением яичницы возникнут проблемы.
Холодильник был пуст. Почти. На дальней полке тоскливо стоял чёрный соус. Что было вполне логично, учитывая, что семья отправилась в отпуск.